субкультурная мода 80 и стили в андеграунде

Утверждать  что мода в СССР появилась начиная с перестроечного периода, было бы не только не правильно, но и абсурдно. Мода случается вне зависимости от  уровня обеспеченности, общественного строя и мировых катаклизмов. Даже в годы военных невзгод   красота и эстетика не остается забытой, не смотря на ограниченность в материалах и средствах. Это всего лишь вопрос вкуса и его наличия. Но в силу того, что   общая восстановительная политика резво индустриализирующего общества была  нацелена на обслуживание  членов доминирующего культа «царства божьего на земле» индустрия моды  ограничивалась столичным регионом и советским кинематографом культивирующего образы интеллигентных рабочих, героических военных и доярок с высшим образованием. И  в силу этих причин,  само понятие моды были настолько же далеко от  рядового потребителя, насколько далеко идущими  казались планы покорения космических пространств. Вроде бы есть, но как-то не рядом. Вне всякого сомнения, текстильная промышленность и службы быта трудилась не покладая рук, пытаясь в сложившихся условиях идти навстречу населению. Но  большинство приемлемой для повседневного выхода одежды оседало  на складах  магазинной экспортной сети «Березка» и «Альбатрос», где отовариваться  за чеки и боны могла только ограниченная группа лиц, вовлеченная  в экспортные и зарубежные схемы государства. Иным способом  соответствовать каким то современным тенденциям, которые все таки  просачивались с экранов советских кинотеатров и зарубежную эстраду,было практически невозможно.Потому как другие  вещи из за границы шли через ограниченную касту дипкорпусов и внешторга. Все эти  элементы моды оседали в гардеробах по соседству с почти трофейными вещами поствоенного периода, периодически всплывая  в  столичных и портовых коммисионных магазинах. Остальному же населению от лица которого на весь мир было объявлено что «в СССР секса нет» предлагалось не тратить время на беганию по магазинам и отвлекаться от труда. 

Все это в конце концов породило особую прослойку людей достававшую, перепродававшую,  модную продукцию, которая на полууголовном сленге обозначали фарцовщиками или «фарца».  Так же как и мастерившую в подполье  одежду и  под общим названием «цеховики»,  уголовные делам которых не придавалось широкой огласке. Естественно, что под общими ярлыками  скрывались более развитые градации. Так например «утюги» создавшие возможно первый уличный модный стиль, имели мало общего с «фарцой» и «крючками»  которые эти вещи перепродавали, снабжая обеспеченные круги горожан и меломанов. И мели собственные деления, как стилистические, так и возрастные. Рассказывать о которых  имеет смысл чуть попозже.

Мы же сосредоточим внимание на том, что во время  когда СССР наконец то решил показать всему миру свое человеческое  лицо, лицо это как минимум состояло из двух половинок. С одной стороны это была обеспеченная прослойка партноменклотуры, не имевшая возможность шиковать прилюдно, чтобы не раздражать простое население. С другой это были группы нагловатой молодежи, которая пользуясь брешами советской действительности, наряжалась сама и сеяла очаги модных иностранных тенденций в своей среде. Несмотря на  свою явную немногочисленность, сначала стиляги, придерживавшиеся джазовых традиций, а затем и советские хипстеры дико раздражали собственной самодовольной жизненной позицией.  Раздражительность понять было несложно, потому как «ходяшие по лезвию бритвы советского закона» могли себе позволить больше чем скрывавшие свои достояния карьеристы. Например, не работать на производствах и тратить время на комсомольские стройки. И, кроме того, становились значительными авторитетами в местной подростковой среде обладая полумифической информацией о том как оно может быть «не по советски». Этим, в основном,  был обусловлен прессинг на модников, одним своим видом раздражавших население. Даже небольшая группа подобных «вредителей» чей внешний вид казался диковинной униформой на фоне социалистической действительности, пугал  управляющие структуры, но вместо того что бы правильно понять этот многозначительный сигнал  первых «буревестников» и поменять что либо в собственной индустрии,  решение было принято прямо противоположное. Газеты уже начала семидесятых запестрели объемными обличительными статьями, и прессинг на «паразитов» начался. К банальному самовыражению, основой которой была жажда качественной одежды и новой музыки, прилаживались политические «антисоветские» схемы, и даже антивоенный стиль хиппи по старинке сравнивался с фашистами, как наиболее  проверенное пугало для поствоенного населения СССР. Конечно же, этот прессинг ни к чему иному как ответного выпендрежа привести не мог, и модные тенденции получили революционный оттенок, что конечно же увеличило количество противостоящих и наряжающихся. 

Причем если в Москве и Ленинграде  где противоречия были сглажены  тем что «советская элита» сама была заложником моды, о чем свидетельствуют громкие скандалы с перепродажами меховых изделий и убийствами с изъятием объемных коллекций драгоценностей, то  на периферии эти конфликты стали попросту неразрешимы. «Фарцовка» и «утюжка» охватывала многие  портовые и пограничные города, южные пляжи и дальневосточные города, лежавшие на  маршруте иностранных туристов. Такие, например, как Хабаровск. 

Гарик Асса

Тогда был период хиппи, и увлечение восточной философией. А транзитной точкой между востоком и западом оказался Хабаровск. Где музыканты и туристы гуляли всего один день и продолжали свои путешествия. Там не было ни французов ни итальянцев, только «бритиша» и американцы, причем в основном хиппи, которые действительно чем то интересовались по жизни. Потом еще появился рейс Аляска –Хабаровск и поехали простые парни. Собственно саму  страшную подростковую проблему, отсутствие информации можно было не без труда решить через этих людей. Радио мы тоже записывали и переводили. Но на слух это было очень сложно. Никаких планов о какой либо революции тогда не было, была просто проблема самореализации. Я даже не утюжил, а просто поставил утюжку на уровень и лично перестал участвовать в этом процессе. У на тогда город был отделен мостом за которым была слободка, населенная хулиганами, где жили мои родственники, а сам я с товарищами жил на другой стороне и слыл уважаемым подростком, потому что одевался смешно, да и жизнерадостным был. Вот, а с этой музыкой, с этой информацией о стилях и внешнем виде, пошли изменения в молодежной среде. Стали носить длинные волосы, и  тут же огребли от властей. Еще насильно не стригли, но в четвертом классе  я  сшил себе какие-то «клеша» с цепочкой и пришел в школу, Первую прическу  себе состряпал. Хотел «ежик», а получилось черти что, потому как стриг неопытный в этом деле сосед. Какие то клочки, которые я натер по совету товарищей хозяйственным мылом. Когда появился в школе, там, конечно же, случился шок. И вот так вот постепенно, постепенно, наступил 71 год. Волосы конечно же отросли. Мне тогда американцы подарили майку «Изи райдер»( по  названию культового фильма начала семидесятых), блин как знали. И вот шел я на пляж в фисташковых клешах в полосочку, очки «райбан», дорожайшие (смеется), и в сумке «американ» лежали «сорокопятки» и  документы. А у меня там лежали на пляже пять знакомых шведов, тоже волосатых, с которыми я хотел обменяться пластинками. И так получилось, что мне пришлось проходить мимо станции спасателей которая стояла на горе. А там сидели милиционеры,  человек пять, распаренные, с расстегнутыми рубашками. И когда я проходил мимо, сказали, 

-Так, ну-ка сюда пошел. Сейчас будем подстригать. 

Я подумал, что очередная провокация, решил не вестись. К тому же хипповская теория человеколюбия подвела. А они давай меня ловить, бегать. Выдернули из под меня ноги, подняли над головой (а они здоровые, таки мужички). И понесли в эту спасательную будку. Сумка с пластами и документами сразу ушла куда то. Я подумал что, надо сваливать, но было поздно. Бросили меня в эту будку, скрутили, принесли ножницы. Один жирный мент сел на ноги, другой придавил спину, и давай из меня Рода Стюарта делать. Я потерял сознание, не от страха. А от того что просто сдавили сильно(мне то семнадцать всего было, и не особо богатырь). Милиционеры конечно же испугались, заверещали тому что спину придавил, он только слез…С первым глотком воздуха, я «на автомате» хватаю ножницы  которыми меня стригли, и просто крутанул их над головой. А очнулся я окончательно, от душераздирающего воя, который издавал мент со сломанными пальцами (ножницы были такие, старого образца, крупные). Насыпали мне конечно, и просто выкинули из этой будки. Весь пляж, было полно народа, услышавший крик, конечно же отреагировал. Люди повскакивали. Ну и я понял, что  уже на сцене. «Шоу маст гоу он». И пошел в народ. Люди расступились, образовав коридор, я дошел до своих знакомых и толкнул речь о том, что мол так и зарабатывали себе фашисты железные кресты во время войны (смеется). Прочитал лекцию, прибежали менты, а народ уже впрягся, мол за что мальчиков, взрослые мужики, мучаете. И я пошел сквозь толпу, с разорванным рукавом, клочьями  голове, крови там чуть- чуть где то было. В общем, дал «Иисуса Христа»,  при этом повторить тогда его финальный путь  в те времена можно было легко. 

Более взрослое поколение, оно как- то забилось по углам, а молодежь на глазах у которых происходили все гонения, были уже другими. Наглыми, не хиппи, просто отрастившие волосы из вредности битниками.  При этом волосы к 75 году уже никого не раздражали, только особая одежда и особое поведение. Плюс был поставлен на поток процесс пошива джинсов. Шили хорошо, потому как делали почти для себя, и уважали качественные  вещи с детства. Джинсы стоили немалых денег,  и доход приносили больше чем записи и концерты. Поскольку таких вещей было мало, а спрос был неимоверный, джинсов столько уже было не наутюжить.  К тому же денежного ресурса хватало на то что бы делать закупки парфюмерии, обуви (чухасы). Поэтому  была прихвачена местная  «Березка», где мы проходили как американцы. В принципе так оно и было. Такие хабаровские иностранцы. Параллельно уже мы пытались наладить связи с Владивостоке, но там было все проще. Помогал  в этом Петр, более известный как Петя «Прокапан». Он носился везде и распространял информацию, что мол что вы тут в «консерве» сидите, все уже понеслось. (смеется).

Как только мы приехали к знакомым во Владивосток, нас конечно же тут же обокрали и сдали местным бандитам, которые поговорив с нами как то прониклись идеями и даже какое то время не мешали. Всем в общем то понравилось быть не совками, носить иностранные вещи и чувствовать себя свободными, хотя последний пункт они понимали по своему. При этом город в котором были обычными  вечерние грабежи и девушки просто боялись ходить по улицам стал меняться. Бизнес схемы охватили все маргинальные элементы, и девушки красавицы вывалили на улицу. Тут же мы запустили всю косметику во «Владик»,  и поняли насколько женское население, изголодалось по красоте. Петя умудрялся обойти за день чуть ли не весь город и всем втереть свои телеги про то что вся власть должна принадлежать нам,  и вот уже принадлежит, в соседнее Хабаровске все уже в Джинсе. И город действительно в кратчайшие сроки начал преображаться. Немалое количество населения уже ходило в джинсе, с фирменными сигаретами и прочими атрибутами иностранной жизни. Такая дальневосточная Америка. Так совпал момент, что в это время поступило негласное разрешение на ввоз иномарок через Владивосток. Сначала одну- две для каких то там бонз. А поскольку у нас был уже денежный ресурс, то мы этот процесс  ускорили и довели до абсурда. Мы стали покупать эти иномарки и перегнали некоторые в Хабаровск, а Владивосток, наполнился «шевроле» и «каддилаками». Представьте себе Сан Франциско на Дальнем востоке. Волосатые морды с сигарами, которые никто не покупал, на иномарках и поездки на океан.(смеется).

Причем  шоферами были сами же владельцы этих иномарок, поскольку нам эти машины были ни к чему, а им еще и денег перепадало. Для нас же машины были не средством передвижения, а средством украшения. Обнаглели до того что начали гонять на адмиральском катере по всяческим нейтральным водам. Его потом сняли, потому что он тоже поверил во всяческие свободы и стал ездить на белом «Кадиллаке». Единственно чего было жаль, что подтянулись маргиналы, но не культурная прослойка, которая как боялась тогда, так боится и нынче. После того как  информация о наших проделках докатилась о центра, пришла разнарядка и меня «эвакуировали» в течении 24 суток с возможностью покинуть город на все четыре стороны. 

Подобные истории выселок, и прессинга за поведение и разгульный образ жизни стали в этот период  постоянными. И, беспокойники перемещались по стране, сея вокруг себя хаос и веселье, даже если выселка сопровождалась конкретной припиской с еженедельными проверками участковыми  места пребывания хулиганов.  Таким, к примеру, были выселки на окраинах Москвы, куда переселяли неблагонадежных, или знаменитый 101 километр, ставший страшилкой для подростков в  столичных комнатах милиции. В столице, с ее развитой сетью развлечений и туризма, фарцовочное дело было поставлено на широкую «партийно-криминальную  ногу», поэтому утюги достаточно быстро выделились в отдельную наиболее заметную субкультуру со своими внутренними градациями. 

Те кто был повзрослее и поопытнее, подогреваемые вполне реальными историями о скопленном и вывезенном за границу под носом спецов миллионом вражеских дензнаков, и  смышлеными подростками сделавших на дефиците медных браслетов 100000 советских рублей в нереально короткий срок, фантазировали  по поводу реализации своих предпринимательских талантов и стремились воплотить их прилюдно и на советской почве. При этом имелась «рабочая специализация» которая в немалой степени  отражалась на внешнем виде. Специализировавшиеся на антиквариате и скупке валюты, держались неброского, но солидного костюмного (чаще итальянского) стиля. Специалисты по вещам и музыке, для рабочей удобности, являлись ходячим образцом собственных достижений и способностей. Самая  мелкая возрастная группа в большей степени  державшаяся «американисткого» стиля, который воплощался в вещах из «березок», даунах, бейсболках и кроссовках, называлась «гамщиками» в силу своей специализации на обмене советской «военной бижутерии» на импортную мишуру и жвачки. Будучи на виду и в наиболее респектабельных местах эти группы подвергались двойному прессингу. С одной стороны их гоняли власти за подрыв престижа страны и за то что «порочили образ советского человека». С другой стороны, подвергались прессингу  со стороны криминала.  Параллельно начались коррупционные скандалы в высших эшелонах власти, и массовые гонения на утюгов. К этому процессу подключилась сатирическая пресса, а шикарный мультфильм «Шпионские страсти» украсил персонаж модника фарцовщика Вовы. Не осталось в стороне и центральное телевидение. Предолимпийский  эфир удивил длинным покаянием бледнолицего молодого человека, приносившего свои извинения советскому народу за то, что что-то там выменивал у иностранцев. 

Лариса Ла-ре 

ЦПКО им. Горького был рассадником отдельной темой, эдаким прилюдным андеграундом, парни ходили естественно с длинными волосами в клешах от бедра по 60-т и 40-к сантиметров книзу, расшивать узорами особо их никто не расшивал. И к хиппи это все не имело никакого отношения. Нормальный активный столичный жесткач. Особой фишкой была закупка детских советских шуб, которые выворачивались на изнанку и расшивались под дубленки. Феньки были, и вот тогда уже поперла тема с «Березкой», ассортимент которой был представлен  наполовину советским китчем и вполне добротными советскими вещами, а наполовину изделиями зарубежными.

Естественно, что основной проблемой была обувь, все остальное можно было как то смастерить) или раскопать в родительском гардеробе, но мне в этом плане было полегче. Либо привозили, либо в «Березке», и все это явно контрастировало с серо-коричневой гаммой окружающей среды. Причем к черным вещам пока еще не прикола, все модники  стремились к попугайским расцветкам, которые были представлены старинными китайскими рубашками, и кто имел возможность, тот шил себе чего-то в ателье. Мне, например, в соседствующем с домом ателье пошили брюки. Миша Королев тоже смешные истории по этому поводу рассказывал. Когда нужны были клеша, то покупались женские брюки и перешивались, но основная проблема с ширинкой этим способом решиться не могла, и молния постоянно рвалась. Джинсы, конечно же, были в почете, не важно индийский ли «милтонс», или болгарские, или американские. И степень почетности иногда измерялся количеством джинсов в гардеробе. Хоть одни, но должны были быть и за ними давились в пред олимпийских очередях. Помню, за какими не помню, джинсами стояли  мы 5-или 6 часов в «Добрынинский» на Люсиновской улице. Почему  вписались в эту очередь, не помню тоже. (смеются)

Но когда мы с подружкой «не разлей вода» дождались своей очереди, я беру джинсы в руки, и они оказываются последними. Так моя подруга выхватывает их у меня из рук и убегает (смеется) Убегает, а потом со слезами в голосе просит прощения, аппелируя к тому что мне родители еще купят. Конечно это все ерунда, но  насколько забавно все эти переживания теперь вспоминаются. Дружба и мода  во все времена были несовместимы, но на советской почве это было вдвойне заметно. Причем с мамой поход в «березку» положительно закончится не мог по определению, потому как се время выбиралось что либо противоположное, а на запрос «хочу джинсы» следовал ответ «а что это такое?»

И пришлось прямо таки подвести к заветному «Райфлу» и объяснять, что несмотря на то что стоят эти брюки столько же сколько и сапоги, потратить условно 20 чеков, которые тогда были  двухцветными, именно так. Боролись мы долго, но победу одержала молодость. Причем материалы, которые обычно можно было купить в комиссионке, мне тоже иногда доставались в  виде зарубежных посылок. Помню, кусок ткани на платье я получила в коробке с мандаринами, и уж не помню сколько, но платье  имело изумительный мандариновый запах. Но помимо проблем с материалами модников поджидала следующая проблема. Те  портные, которых я встречала, почему-то не умели делать современные выкройки, хотя вроде бы на уроках труда мы проходили достаточно сложные варианты. Причем мы как- то сами старались разглядывать вещи, и, конечно же, не малое количество этих вещей пало под напором нашего энтузиазма. Поэтому оставались простые  выкройки из «Бурды», и те выкройки, которые  продавались в доме моды на Кузнецком мосту. Там  тогда какая то тема была не менее  безумная, чем магазинная. Огромные карманы, не менее огромные накладные плечи, но пару тройку подходящих, все же выбрать было можно. Опять же журнал «Силуэт»,  зачем то усложнявший на невозможности все что через него проходило, и все это соревнование в вычурности отталкивало в сторону фарцовщиков, которые естественно спешили на встречу потребителю с большей расторопностью чем госструктуры.

Гарик Асса

Был это 77-78 год. Вот  приехал я, а утюгов уже гоняли вовсю. Но мне в Москве понравилось именно то, что город большой, вроде людей каких то  модных,нет. А  тут выходишь на платформе Беговая – каких там только нет. В красных, желтых, зеленых  слаксах. Вот тогда  я решил, что именно этот контингент мне нужен. В Питере я  тогда попросту никого не нашел. И вернулся в Москву в утюжную тусовку. Это были люди и с образованием и полуголовные, и полуспортивные. Но в массе своей, продвинутые. Вот, и собралась неплохая компания, которая ходила, всех эпатировала, а при случае могла дать в грызло. Наряжались по всякому, устраивали шоу на Красной площади, но как-то элементов  иных не подтянулось. В 79 году, я побывал в Казани, но повыпендриваться там не получилось. Уровень  гопоты зашкаливал. Тогда же в Москве я познакомился с Джонником, который тоже утюжил, был наглым и веселым. В общем 80-й год был для меня  провальным.  

Потому как  стиль этот итальянский, он конечно смешной,  но   утюги, которых я знал,  постоянно думали только о работе своей, или о том, как накопить денег и свалить из Союза. А «алеровская»  мода была как рабочая одежда, для того, что бы оперативно смешаться с толпой туристов. Которые на советском фоне смотрелась очень ярко, ну и там «парла,парла»…решить все свои вопросы про сольдо. Единственно, что веселило,  то что были отдельные персонажи, которые по настоящему умели оттягиваться и ежедневно спускали  все что было до этого нажито. Это видимо такой местная традиция, которую можно наблюдать и сегодня. Так или иначе это была уличная субкультура.

В меньшей степени это движение было представлено в тогдашнем Ленинграде, но  в Галерее на Сенном рынке, тусовалась группа достаточно прилично одетых  утюгов и фарцовщиков, которые по недомыслию, с подачи господина Шевчука, вошли в историю как «мажоры». Подобным термином в Москве обозначали исключительно «золотую молодежь» мало способную на предприимчивость, но часто пользовавшуюся услугами фарцовщиков и утюгов. В принципе, подобное обозначение было частично верным со стороны не сильно обеспеченных неформалов и пренебрежительно относящихся к достатку хиппи, которых  в тогдашнем Ленинграде было немалое количество. А сам город оказался транзитным пунктом для перемещающихся по стране длинноволосых разночинцев. 

Олег Котельников

Ну и естественно в городе  Петра Ильича Чайковского, была  собственная субкультурная среда, которая в 70-е годы развивалась и паразитировала. Это можно было наблюдать прохаживаясь по солнечной стороне Невского проспекта, то ли в кокнаре, то ли в мочье, практически лежали хиппаны, и их никто не трогал. Будучи никому не нужными, эти маргиналы группировались на солнечной стороне проспекта, рядом с кинотеатрами «Новости дня» и «Знание», в которых и шли эти самые фильмы про зарубежные субкультурки. Иногда заходя в теневую сторону проспекта, то бишь в «Сайгон». «Сайгон» находился в гипотетическом центре города и это было удобным местом для кучкования. Конечно вся разношерстная молодежная , или уже не молодежная…Там были люди уже пожившие. Как бы их обозначить... «подснежники» оттепели», которые снова стали отогреваться во времена перестройки, и все это было забавным. Причем помимо лежания, характерной особенностью было перемещение автостопом в  никуда, за счет чего вырастали  и налаживались связи с другими городами и субкультурками. Помнится я каждое лето срывался не важно куда, лишь бы сменить обстановку и посмотреть страну. Была одна страна, и все перемещались нормально, поскольку население к художникам относилось дружелюбно. Кто ж знает что они авангардисты(смеется) А ходил я тогда с длинными волосьями и  в шинели  военно-морской. Из-за этой шинели всегда чувствовались спиной жадные взгляды мужчин, и часто задавались вопросы-Батюшка, а где служите то? 

Женя Монах

По отношению к местным питерским «волосатым»  больше был бы уместен термин битники чем хиппи. Этакая  подростковая борьба за собственную индивидуальную позицию, которая лично у меня  определялась длинной волос. При этом никакой информации о каких то западных около музыкальных молодежных течениях у меня не было. Зато был клетчатый пиджак.(смеется).Тогда же собственно и началось  мое «рукоделие». Вещей приличных в советских продмагах и унверсамах  конечно же не было и приходилось собственными силами моделировать и шить. 

К 70-м вся советская мода разделилась на условно народную, которая состояла из какой то робообразной одежды  и бесформенных плащей и серых польт с каракулевыми отворотами и пирожками из шкуры нерки. Если рубашки- т чисто белые, если футболки то либо белые, либо мерзкого лимонного цвета. Сейчас уже стало подзабываться, но простые футболки нормальных цветных тонов- этого просто не было. А про обувь лучше помолчать валенки и галоши каких то безумных размеров и войлочные боты «прощай молодость» с молнией желтого цвета. Собственно немудрено, что страна готовившаяся к каким о войнам все свое текстильное производство  задействовало для производства военной и рабочей униформы, а в промежутках между подготовкой к мировым военным действиям, строчило километроткани с ужасающими расцветками и декором. Все что показывалось на модельных подиумах было из почти недосягаемых материалов, и собственно поэтому товарищ Горбунков так и не нашел кофточку с перламутровыми пуговицами в кинокомедии «Бриллиантовая рука»(смеются). 

Конечно же потом  в городе появилась сеть магазинов «Альбатрос», аналогичных московским «Березкам», где граждане могли провести сравнительный анализ несостоятельности легкой советской промышленности и воочию лицезреть чудо курточки тип «Аляска», счастливые обладатели которых даже в не очень морозную погоду затягивали на головах капюшоны и выглядели инопланетянами на российских просторах. Конечно же, присутствовал класс  чиновников работавших за границей, и помимо своих  прямых обязанностей выступал в роли поставщиков иностранной  продукции, в коей рассекали их отпрыски именуемые мажорами. Активной «утюжки» как в Москве или других портовых городах не было, поэтому люди попроще становились постоянными посетителями комиссионных где можно было обнаружить и антикварные и модерновые вещи сбывавшиеся чаще из под полы чем с витрины. 

Собственно я уже отметил, что информации никакой не было, а я уже потихоньку становился на ПТУ-шные рельсы, но, к сожалению, каких то особенных неформалов там не обнаружилось. Наверное, самая заметная из всех была только Кэт, которая позже стала барабанщицей множества групп и активной тусовщицей. В городе мелькали нестандартного вида жители, но их были единицы и  до 80-х было еще далеко. Собственно, наверное, желание оторваться от этой Птушной толпы и подстегивало желание модифицировать внешний вид. Полосатая рубашка, галстук в горошек, клетчатый пиджак. Волосы меня как- то периодически заставляли ровнять, но уже к третьему курсу заставлять стало бессмысленно. А когда начались фанатская жизнь в основе «зенитчиков», мне особо несладко приходилось на украинских выездах, но по другой причине. В Донецке волосы нормальной длины надо было мыть каждый день, не говоря уже о длинных. Постоянная пыль и грязь, которая поднимается клубами при первом дуновении ветра. За короткий срок,  моя куртка стала просто белой, а сам я имел достаточно бомжеватый вид. И тогда, когда в очередной раз  нас всех приняли на стадионе, повязали и переписали, а в родные пенаты отправили бумаги, что де мы были задержаны за драку. И на выезде в Кишиневе, когда меня приняли за уже действительно учиненную драку, и весь молдавский сектор кричал не «в милицию», не «в тюрьму», а «в парикмахерскую его»! (смеется) 

Как бы не показалось странным, околокультурная информация расходилась не только по культурным утюговским и системным схемам. Но и вместе с распределенными  по  всей стране специалистам, трудящихся  в секретных академических  городках. Работа эта отчасти компенсировалась спецобслуживанием и возможностью выезда за границу, откуда возвращались с элементами молодежных культурных явлений для себя и своих детишек. 

Гоша Рыжий

Несмотря на пребывание в секретной научной зоне Снежинска, мне повезло повезло с тем, что  кроме общедоступного ателье, где считалось престижным шить и штаны с поясом, высотой в четыре пуговицы и шириной штанин вплоть до сорока сантиметров, а также рубашки с кокетками, накладными карманами, планками под пуговицы, гигантскими воротниками, чтобы закрывали плечи наподобие крыльев бабочки, у меня появлялись вещи, присланные родственниками в подарок из далекого Египта, где они строили в знойном климате огромный хладокомбинат. Это были джинсы-клеш, ноу-нэйм, зато такого запредельного небесного индиго, что гопота на улицах падала от зависти. А уж когда я на ляжку приторочил черную нашивку в виде ладони с надписью «Stop», тут треснуло терпение у женского населения - меня мучили вопросами незнакомые люди - где взял, как сделал такое. Уверен, если сейчас такую «черную лапку» запустить сейчас в Москву, просто вспрыснуть тыщенку для разведки - покатится тотальная мода. И эти нашивки можно будет увидеть в самых неожиданных местах, хотя с другой стороны народ уже приучили воспринимать только готовое и напяливать купленное как оно есть, могут быть проблемы с процедурой «сделай сам», но здесь должна сработать сила самовыражения - кто сильнее хочет, тот и пришьет «Stop», а что там стопим, это вопрос уже лично к каждому… Так что молнии от зиппера, гнутые монеты, лампочки с батарейками я к «траузерам» не пришивал, как не ходил с набойками из циркония на каблуках, чтобы при каждом соприкосновении с асфальтом искры летели в разные стороны - это заводская гопота так развлекалась.  

Тогда же, в семидесятые, многие уличные модники и модницы украшали свое шмотье узорами из плавленой пластиковой изоляции, которую в военные провода вкладывали очень даже разноцветную - прокалывались дырочки и ткани и с двух сторон аккуратненько заплавлялись такие точки-капли. Так что эта гламурненькая тематика со стеклярусом на джинсе, уже тогда была разработана в секретной нашей зоне. Мода на рубчатый вельвет, которую ввели в массу те же битлы в Британии, и что сейчас широко шагает по современным российским городам в виде курток с кучей карманов и штанов любого покроя, эта самая мода, культивировалась лично мной. Через пошив модных вещей в советском ателье со снятием размеров и двумя примерками из материала, выбранного либо в магазине или в том же ателье - доступно и практично. Я же полюбил тяжелые турботинки и как сейчас помню – супер нелепо выглядел в них на занятиях по танцам, когда разучивали греческий танец «сиртаки»- такой они издавали грохот. Потом мне друзья подогнали милитари-вещи образца наших довоенных лет - очень стильные и крепкие френч и красноармейскую зимнюю гимнастерку, я отрастил патлы, отведал ганжа с видом на звездное небо и понял космос.

НОВАЯ ВОЛНА

С началом 80-х в Советскую реальность постепенно входили новые стилистические пристрастия в виде  «нью вейва». Причем под этот термин попадало многочисленные стилистические  слияния от эдвардианской моды смешанной с пост панковскими изысками,  до  хип-хопа. Естественно, что вал  уже  состоявшейся молодежной зарубежной эстрады докатился до советского населения пестрым клубком, но при этом отдадим должное естественным «фильтрам» качества в идее утюгов и фарцовщиков и пытливым меломанским вкусам. Потребовалось всего пара лет для того, что бы отделить хардкор от эстрады и чуть больше времени на то, что бы разбить какофонию стилей на отдельные подвиды.  Вне всякого сомнения, этому способствовало общемировая  субкультурная тенденция  нацеленная на то что бы стряхнуть с собственных коммуникаций все наносное и  продолжить свое развитие в рамках ортодоксальных молодежных культов. Но по ту сторону железного занавеса были свои приоритеты и свои уже сложившиеся субкультурные правила, которые  так же способствовали отделению устаревшего от нового. И все же сначала случился феномен под общим названием «ньювейв» или «новая волна», которая каким то образом отталкивалась от  старосоветского стиля местных хипстеров и имела ярко выраженную печать стиляжьих предпочтений. В этот период можно сказать об одной устойчивой  тенденции в молодежной одежде.  

Ник Рок-Н-Ролл

Да если подумать то официальная пресса сама спровоцировала новое течение ругательными  статьями, карикатурами в «Крокодиле».Сработал тот же самый феномен по которому советские зрители импонировали хулиганистому волку, а не бесполому комсомольскому зайцу в мультипликационном сериале «Ну погоди».Все кто хотел не просто самовыразиться , а именно создать непотребный карикатурный образ, стали выбривать себе виски и рядится во что попало. Причем вся идеологизированная часть страны, как не странно жила ожиданием какой то глобальной вселенской катастрофы, в силу противостояния сверхдержав, и  многим людям с упрощенным сознанием было не до шуток, особенно когда начался Афганский конфликт. Люди  не улыбались, а стеб неформалов бесил и выводил из себя рядовых граждан. 

Когда я появился в столице в  начале 80-х, сразу пошел в город  искать себе подобных. Нашел «Метлу» и Пушку. Прошелся по Калинискому проспекту, вдоль которого спилили все кресты с церквей в преддверии Олимпиады. Как раз там как раз эйфория первого знакомства с московскими неформалами была прервана ввалившими в кафе ветеранами Афганистана, и для многих это закончилось посещением Склифа. Причем тогда то всех впервые «панками» и назвали, что кстати порадовало, несмотря на то что многим досталось. Но факт есть факт, в тогдашнем советском союзе панка в западном понимании не было. Были продвинутые в музыкальном плане молодые люди и девушки, которые уже тогда начали экспериментировать со своим внешним видом, резко выделяясь на общем фоне. При этом все были не сильно радикальными, спокойными и правильно было бы их называть не панками, а пост панками, но такого уличного стиля не было, и всех называли «ньювейверами». Причем лейбл фашистов был приклеен так же быстро, насколько быстро неформалы новой волны стали постепенно заполнять улицы различных городов. Просто и тупо. Раз мы коммунисты, кто против нас- значит фашисты. Этот феномен  основанный на комплексе победителей, давал свои корявые всходы  на всех уровнях государства от комсомольцев до диссидентов, и в наше время узаконен в абсолютно шизофренной форме «красно-коричневые» (смеется). 

Клэш

На самом деле познакомились мы еще в парке культуры, но общение действительно продолжилось в «Яме». Я был тогда «ньювейвером», причем «ньювейверами» были все припанкованные ребята, которые либо расстались с идеологизированными хиппи, либо были модниками которые не хотели быть  металлистами, но еще не доросли в своем радикализме до панка и находились в стиле  эстетствующих подонков. Хотя тот  же Женя Круглый, которого тогда звали Весельчак У, по мотивам культового мультфильма «Тайна третей планеты», радикалом был отъявленным. А в «Ладье» были и «ньювейверы»,  и эстетствующие панки с металлистами. Тогда же начались первые подпольные концерты.

«Ньювейверы» эти тусили на всех видных местах, включая трубу на станции метро Пушкинская, Парке Культуры, и Площади Ногина, которая называлась «Нога». При этом были они достаточно модными  ребятами, но не американистами и джинсы-дауны не носили. Отличительными чертами костюмов были конечно же челочки и всяческие очки. Носились плащи и ретро костюмы модовские, что делало их отчасти похожими на стиляг предыдущих периодов. При этом все старались выглядеть яркими пятнами на фоне унылых московских пейзажей. 

Гоша Рыжий

Мама под моим руководством сшила мне сумку, стилизованную под противогазную, но удобнее и вместительнее, и если учесть, что на занятиях по военному делу мы разбирали-собирали Калашниковы (некоторые девчонки всегда это делали быстрее), да сидели в противогазах от звонка до звонка, то мой стиль вполне туда вписывался. Друзья же уже выщипывали кресты на вельветовых клешах, с гордостью выхаживали в «левайсах» с дырками, рисовали масляными красками на майках, да так что никакая стирка не брала. Когда грянул «нью-вэйв» все аккуратненько подстриглись и прикинулись в разномастные пиджаки(у моего друга-художника Вадика Кутявина был розовый в нежную полоску пиджак, малиновые туфли, кремовые брюки и золотой галстук), красивые шузы, кеды, чешские белые кроссовки, плащи с регланом, отглаженные узкие брюки, практиковались даже бабочки на шее. Фанатея от английской музыки «новой волны», я дошел до того, что собственноручно вырезал и  наклеил клеем «Момент» красные буквы «DEXYS MIDNIGHT RUNNERS» (модная в то время британская группа новой формации) на синем фоне какой-то спортивной длиннорукавки .Опять же, тема аппликации, вошедшая в широкую моду здесь только в 2006-м, а тогда стоял типа 1981-й.  

Гарик Асса

Я тогда все- таки иной культурой интересовался. И над  моими гонками про «панк» посмеивались. Потом исчез и Джонник, и где- то года через два я познакомился  с французами, которые отвечали моим эстетическим  запросам. Они, так же как и я, питали отвращение к мещанской культурке. Первый секретарь был настоящим аристократом, и соответственно «панком» в душе. Собственно как и советские «панки» появившиеся попозже. А я в то время  уже освоился в центре Москвы, обнаружил Тишинку, где в то время продавались чекистские формы, жирнейшие польта, и всяческие кителя. Вот  и, вместе с Эриком,  Тюша и я мы покупали костюмы разведчиков. Которые были никому не нужны и они там провисали. А качество этих вещей и сейчас  считается запредельным. Мы их покупали, наряжались и ходили по улицам, устраивая глумливые акции. А все сидели на «Ферруччи» и «Карерра», «Ла Коста», английская мода здесь не катила. Американисты,  ходящие в Даунах и кроссовках уже были. А кеды были проблемой всегда, и за ними охотились. А мы уже  тогда переключились на костюмы. Промежуток между 80-м и 84-м  годом  можно обозначить как беспросветный. Кроме  ежедневных кутежей, и бесцельных брожений ничего не происходило, тогда уже началась истерика, все начали уезжать за границу, пропадать. Я тогда в образе псевдоангличанина тусовался с псевдофранцузом  Аликом Аленом  и псевдоюгославом  Максом, по аналогии с анекдотом про русского-немца-поляка, и устраивали порно шоу. Шли в «Интурист», где корчили из себя супер иностранцев-дизайнеров. Макс знал одно югославское выражение «айда да горы». И нас понесло (смеется). Выходили как на сцену, уходили под звук фанфар. Юрис Боротынский  просто двухметрового роста, человек-член, гипнотизировал «путан» пачками. А  я всю компанию стал подсаживать на панковскую тему. Ну, как сам это тогда ощущал. Гремучая смесь, в которой присутствовало раздолбайство, благородство, похабные анекдоты, офигительная одежда, и запредельные аристократические понты. И был это 84-й год, и все кончалось порно. Причем акцент делался не на порно, а на раскрепощении и оттяжке. И вот таким шаром мы прокатились по всему центру Москвы, знали нас все и при виде нас, идиотов- губы сами разъезжались до ушей. Клоуны. К нашей оттяжке подтягивались иностранцы, которые хитрым образом делали свой бизнес в Советском Союзе, для чего толпами вступали в коммунистическую партию. Один англичанин, просто снимал целый этаж под подобные оргии. В Москве было ужасно скучно, и я их прекрасно понимаю. 

Юра Орлов

Точнее,  чувство протеста приобрело радикальные формы. И хотя я слушал Kraftwerk, при этом одеваясь как урел в телогрейку и сапоги, и лысый наголо быковал на улице.. Тогда не было никакой одежды. Были хиппи и гопота, как сейчас нынешние скинхеды. Почему-то у нас в стране вся жизнь сосредотачивалась на улице.  Чем больше похожи улицы, тем больше похожи люди,  ну и соответственно, тем больше начинается драк и выяснений отношений. Дрались мы меж собой  дико, колами, цепями. И вот помню, здесь тогда еще не было никакого «Норд-Оста». Был просто Дом Культуры. И было это место гульбищ и подростковых драк. Ну и мы там с компанией «телогреечников» гуляли и от нечего делания попивали портвешок и ломали заборы ногами. Единственной оттяжкой было побриться на лысо, да на Таганку, где мы посещали клуб «Гроб», там где Высоцкий заседал, рядом с театром. Одеваешься помоднючей, деньги берешь…Три рубля на коктейль, пяти рублей хватало. Девчонки, диско-музыка. Это я говорю про 70-е, потому что в 80-х я уже радикализировался. А тогда верхом хулиганства было отращивание длинных волос и мода хиппи, причина по которой мы всем классом налысо побрились и телогрейки как гопники надели.. Татуировки правда не делали тогда, но у меня были друзья с татуировками. Потом начался период с музыкой который дал очередной приток надрыва, и я как то бросил все и  уехал в Питер. Меня доставали родители и я думал... Ну куда ехать? Cамый близкий город, более или менее культурный так сказать, который к тому же похож на Венецию- это Питер. Денег было крайне мало, но я сел на поезд и приехал туда непонятно за чем. Было  холодно,  ночевал на на вокзале, второй день переночевал где-то в подъезде, я заболел…Ну думаю,  все крышка,  где тут  здесь музыканты находятся? И как то гуляя по улицам, встретил припанкованных ребят. Выглядел я тогда непрезентабельно. Спросил, где мне, «панк музыканту» из Москвы, найти себе подобных. Посоветовали они мне тогда  в рок-клуб обратится, или пойти в «Сайгон». Было это в первой половине 80-х , а там вообще малина, сплошные панкихиппи,  я наелся каких то объедков и перезнакомился со всеми. Тогда меня какие то девчонки, уволокли с собой. Приехали  в этот рок-клуб, познакомили с ребятами из группы «Патриархальная выставка», там тогда был  Юра Рулев, которого я недавно встретил. Выглядели мы тогда похоже, и как то думали об одном и том же. Рулев оказался отличным парнем. Юрик говорит, давай там у меня останавливайся и все, можешь пожить несколько дней, потом, говорит, чего-нибудь  еще подыщу. Поехали на танцы, на которых они играли. Куча размалеванных  девок-ребят,  в таком глеме, а-ля синяки под глазами. Достаточно интересная там была андеграундовая среда. Молодежь с начесанными волосами, старинные пальто, у девушек черный макияж. И музыка по звучанию близкая к ортодоксальному панку. Песни были интересные, смысл которых сводился к реанимации, каким то смертям, в общем все про больницу, и какие-то клинические случаи. И так чуть ли не каждый день. В скорости мне все это поднадоело, и через месяц я вернулся в Москву. Потом когда началась история «Коперника»  у меня, сейчас вспомню, была одежда…. Желтые штаны  как у Sex Pistols , в  коричневую клетку крупную,  малахитовая рубашка, короткий ежик и коса до лопаток. Необычно для 84-ого года.

Лариса Ла-ре. 

Внешний вид тогда уже оформился в какие то неприлично короткие юбки с безумными воланами, позже к этому делу добавились пресловутые лосины. К фестивалю появились сахарные начесы, которые было никак не удержать обычным лаком, безумные химии. В итоге получалось то, что  советские граждане обозначали» я у мамы дурочка» или «взрыв на макаронной фабрике»( смеется) .Косметика у нас была в порядке, и пользоваться мы ей умели в отличие от большинства соратниц по полу. Но время требовало ньювейверского радикализма, и глаза  вместе со скулами терпели наш  свирепый почти индейский макияж. Появился лак  с какими то цветочками и лютиками, который потом резко сменился на радикально зеленый и черный макияж. Помню косметика югославская закупалась у «Ядрана» с рук, хотя и польская косметика «Ванда» присутствовала, и позже это все вылилось в челночное движение. С этого периода люди которых я застала, начали наряжаться уже в  осмысленные костюмы и выдерживали полностью стилистические образы. Естественно, что обилие такой молодежи  в центре сделало абсурдным запреты на рок музыку и все стремительно начало легализовываться. При этом даже когда появились некоторые стандарты в виде трехъярусных юбок, каждый распрягался как мог. Накручивались клепанные ремни, широкие и узкие, совмещалось несовместимое и это при давало уникальность как образов, так и внутренних ощущений. Вдобавок появились, конечно же,  каплевидные  и узкие очки и серьги с клипсами ядовитых цветов.А сам фестиваль как то потонул в событиях, и мы не особо им интересовались потому что уже встали на рок-н-рольные лыжи и тусовались с правильными парнями. 

Женя Монах

К этому периоду в Питере уже сложилась коммуникация хиппи. В начале 80-х открылся рок клуб, и в городе появились первые панки, но меня эти стили как- то не сильно прельщали, и я старался сам выбирать себе компанию для общения вне зависимости от внешнего вида. Питерские панки, скажем откровенно  сильно отличались от московских своей небрежной  бомжеватостью, но были не менее забавными и артистичными. Просто не было культа внешней эстетики, но отдельная группа эстетствующих панков, практически ньювейверов все же была. Они моделировали свой внешний вид, эпатируя население вылезающими из нагрудных карманов окровавленными куриными лапками, всяческими начесами, но их было гораздо меньше. 

Кирилл Миллер

Начиная с 83 года, в город уже пошла волна смешанной эстетики панка и ньювейва. Хотелось коллективного творчества, потому что художник, он, по сути, одиночка и без творческого коллектива обычно это все заканчивается плохо. Вот и судьба меня свела с «Аукционом» которым я делал оформление концертов и  нацелено раздражал всех этих сладеньких беззубых мальчиков и девочек оккупировавших Рубенштейна 13. Жил я недалеко от Сайгона, и  поскольку наступило время прорыва, нужно было искать новые формы во всем, в том числе и в одежде. У меня тогда были предпочтения в милитаристическом стиле, всяческие шинели и гимнастерки, к которым я добавил шляпу и красный шарф и в таком виде частенько посещал это место коммуникаций неформальных течений. Возможно на этот факт повлияло посещение постановки «дней Журбиных» где мне точно очень понравился костюм Харона, одетого в шинель, и я как то комбинировал костюмы и униформу. При этом всячески художничал, размахивал руками и баломутил обстановку вокруг себя, вписываясь в любую новую для себя деятельность. В Сайгоне же я подцепил Слюня, которого пригласил к сценической деятельности в «Аукционе» и старался как то отвадить ребят от поползновений в сторону подражания западной эстетике, предлагая свои собственные решения от сценического имиджа, кончая макияжем. На тот период Слюнявый выглядел достаточно оригинально, даже на фоне имеющихся в городе стиляг из окружения Антона Тедди и Густава, которые тоже тяготели к ретро эстетике. Стоит отметить, что к этому времени музыкальные сцены обогнали в разы по посещаемости, чем выставочные залы, и не мудрено, что сцены объединявшие деятельность и художников и музыкантов, стали передовыми на тот период. А было это уже  середина восьмидесятых и начало так называемой перестройки. В этот период неформальный мир делился на хиппей, небольшой групп стиляг и панков, но панков по жизни, а не эстетически выдержанных. 

«Ньювейверские» тенденции и богатая субкультурная жизнь Ленинграда , помноженная на обилие комиссионных магазинов привела к формированию еще одного феномена под названием «Тедди  бойз» 

Вета Померанцева

Папа же был джазовым барабанщиком, поэтому база необходимая для формирования вкусовых предпочтений была, и состоялась. Но папа плотно сидел на своих джазовых предпочтениях, хотя  внешний стиль джазменов и стиляг рокобилов был практически идентичным. Но вот не воспринимал он моих рокенрольных пристрастий, хотя не сильно и препятствовал. В городе ничего особенно не происходило, но начиная с девятого класса, начались первые прогулы школьных занятий, и я в белом школьном переднике, часто оказывалась в Сайгоне. Все было удобно, так как находилось буквально под боком, и тусовочная деятельность перемежевывалась с посещением так называемого комка на Инженерном, где скапливались люди иного сорта, но обладавшими жизненно необходимой на тот период музыкальной и околомузыкальной информацией, отличных от популярных в хипповской среде Биттлз и Криденс.

И я обладая уже серьезным тусовочным опытом влилась в новое течение, которое именовалось не иначе как «Тедди бойз» и было неким ревайвелом стиляжьей эстетики , которую по своему пропагандировал Муслим Магамаев. Собственно все началось сразу же тяготение к «чистому стилю», и все потянулись к родительским гардеробам. Но это только поначалу, подростки стали носить белоснежные рубашки и  закупать на сенном рынке бриолин для стильных причесок. И вот когда у меня был  сложный размер ноги  почт 35 размера,  с  модельной обовью, как и в иные времена  в СССР, были  немалые проблемы. Поэтому постоянно фильтровались всяческие комиссионные магазины и рынки и даже если туфли были меньше или больше по размеру .Приходилось идти на всяческие ухищрения. Узкая обувь натиралась жиром и потом усыхала на ступне принося немалое беспокойство, а если  туфли были на несколько размеров больше, то, конечно же, пустоты подбивались ватой. Иногда это все принимало достаточно карикатурный вид неправильных пропорций, но это доставляло лишь дополнительную порцию положительных эмоций. И вот буквально на несколько месяцев 84 года возникло достаточно яркое и своевременное явление как «Тедди бойз», поскольку участники этого процесса были еще чисты во всех смыслах, и это действовало на противопоставление совковым реалиям не менее эффективно чем «панк», и гораздо привлекательней чем хиппи. При всей немногочисленности участников, появление в центре города  достойно одетой стильной молодежи, придерживающихся  дендистких традиций, сразу же внесло свой диссонанс. Мальчики оделись в костюмы и плащи, и дополнительным элементом одежды были темные очки, которые раздражали местные правоохранительные органы больше чем опрятный  внешний вид.

Этот же период совпал с проникновением в город «ньювейверской» тематики, которая  в немалой степени продвигалась благодаря приехавшему в город  из Новороссийска  Африке, и Густаву тяготевшего к внешнему эстетизму. Я тогда же услышала впервые на дискотеке «Б-52», «Токинг Хедз» и «Блонди», а мода на костюмные прикиды получила дополнительный толчок. Но чистый стиль, все же держался на стиляжьей тусовке, которая не признавала броши и сережки и основным представителем которой являлся Антон Тедди. Антон был достаточно информированным, и возможно единственным кто действительно понимал, откуда растут ноги у стиля и как это должно воплощаться в жизнь. Остальные участвовали исключительно из–за новизны явления и тяготения к подобному внешней  эстетике. Но, благодаря влиянию Тедди, стиляги получили возможность противопоставлять себя всему андеграунду и держаться уважаемым особняком. А сам Антон стал известен в городе настолько, что Олег Евгеньевич Котельников услышав про подобного персонажа, по заочному описанию смастерил портрет, ныне хранящийся в Русском музее. Мальчики же, абсолютно не умея играть, купили себе музыкальные инструменты, в виде альта, тромбона и саксофона,  разучили «Как теперь не веселиться» и «В нашем доме поселился замечательный сосед». Все это смотрелось отвратительно шикарно, чем доставляло дополнительное удовольствие (смеется) Вся тусовка состояла из ровесников, и все твистовали параллельно сметая все рок-н-ролльные пластинки на Сенном Рынке. В почете так же пребывали Магомаев с Пьехой, под которые разучивались движения мамбы и твиста  из где- то купленных книжек по обучению танцам. Буквально через пару месяцу к этому «тедди бойз клубу» присоединились «новороссийцы» и Георгий Гурьянов,  когда Антона стал участвовать в первых постановках Тимура Новикова, и все смешалось в сценических постановках «Новых Художников». Конечно же, со временем многие белые воротнички стали сереть, а глаза утрачивали былой блеск… «Ньювейверское» продолжение стиля было закономерным, когда к костюмам уже прибавились начесы, челки и всяческие украшения.

Я считаю, что своей кульминации стиляжья эстетика в нашем городе достигла в конце 84 года, и плавно перетекла в «ньювейверскую» и рокобилльную тематику. Все закончилось на вечеринке с участием Скандала, «Странных игр» и иных, с традиционной дискотекой под Пресли, Чаби Чеккера, и «Страй Кетс», но и продолжилось в артистическом ключе, где все смешалось с эстетикой панка. Элементы стиля все равно присутствовали далее в новых проявлениях в виде красоты- красотинской, остро резонируя на фоне убогой советской эстетики, привлекая достаточное количество внимания со стороны женского населения, фотографов от КГБ, и средств массовой информации. Неформальных фотографов было единицы, таких как Вили и собственно Козлов Евгений, ставший прототипом аббревиатуры «Асса-ЕЕ» и в немалой степени помогавшим процессу, который стал уникальный для целого поколения жителей Советского Союза.

И я, тогда уже тяготевшая к стебному  стилю «прощай молодость», без одной рющечки-кружавчика, чистый стиль. 

Легализация  нерадикальной молодежной стилистики и музыкальных коллектив играющих «причесанный рок», в предфестивальный период  привела к изменению ситуации в Москве, где постепенно стали выделятся местные группы «ньювейверов» , брейкеров и стиляг нового поколения. Этому способствовало появление первых скейт бордов, которые были радостно восприняты в студенческой среде, где к тому времени училось немало количество чернокожих студентов обладавших  нужной информаций и возможностями доставать  музыку и вещи. Так постепенно формировалось столичное  явление  под названием «брейк дэнс». Которое тоже отчасти подадало под термин «новая волна». Параллельно развивалась ретро эстетика уже рокабилльной направленности и к 85 году город наполнили «новые стиляги» потеснив тусовку хиппи на Старом Арбате.   

Мила Максимова

Тогда уже оформилась стилистика в одежде. Самое важным атрибутом были конечно же кроссовки, без которых было невозможно исполнение любого танца. Неплохой заменой были кеды «Два мяча», но к сожалению, они были либо черными, либо коричневыми. А это было неприемлемо, потому как движения, фиксировались на  конечностях. Поэтому нужны были исключительно белые кроссовки  и белые же перчатки. Поэтому кеды хлорировались, многие костюмы собирались из подручных средств, и это было серьезным дополнением к увлекательному процессу. Конечно же помогало наличие фарцовщиков, собиравшихся там же, а некоторые активно участвовавшие в движении. Уже тогда были звезды тусовки, такие как Федя Дятлов, к сожалению, погибший в молодом возрасте. Он просто летал,  в группе «Вектор». При этом  Федя был способен сшить брейкерские штаны без выкроек, ножницами на глаз, буквально за 2 часа. Куртку с карманами- за четыре. Дополнительной атрибутикой были всяческие карманы, молнии,  брелочные цепи, кепки, перчатки, и незаменимые ручные браслеты, которые изначально служили прикладным целям, а потом превратились в декоративную деталь. Те кто крутился на голове, предпочитали кепка береты и капюшоны. Тек кто танцевал  верхний брейк таксистские фуражки и толстовки пестревшие иностранными надписями. Иллюзии заграничности приравнивались к крутизне и продвинутости. Ремешки и всяческие цепи добавляли эффект «болтания», и одежда при танце продолжая движение, добавляла  шарм в эстетику танца. Цвета были определенные, белый основной, коричневы землистые и потом пошли «американисткие» цвета. Так что сам по себе брейкер представлял из себя нечто разноцветное, бряцающее болтающееся, и на общем советском фоне все это выглядело подчеркнуто неестественно. Позже появились « американисты», а тогда еще было самое начало и проводился первый конкурс. 

Было множество классных ребят, которые прошли этот этап и стали формировать типично советские карикатурные образы, надевая какие то огромные пиджаки, тяжелые китайские плащи, и всяческие шляпы. Были номера брейк денса в телогрейках, но все таки образы тянулись к аристократическим, и большей популярностью пользовались шляпы с бабочками. А пиком популярности, стал конечно же  выход фильма «Курьер» в котором снималась школа из «Правды» и культовые ребята с тусовки. Телевидение тоже поддерживала тему брейк дэнса, показывалось все это по молодежным программам, приглашали в «Что,где, когда». 

Олег Хак

И вообще, всякая активность приводила к  расширению кругозора и смекалка шлифовалась на ход ноги. Знали мы тогда порядка 5 местных комиссионок и, конечно же, Тишинский рынок, где пополнялись запасы личных гардеробов. Благодаря тому, что моя мама работала в крупном универмаге, доступ к продукции современной зарубежной эстрады был доступен, к тому же в Москве единственной формой молодежного досуга были дискотеки. Где собственно и демонстрировались достижения комиссионного хозяйства.(смеется)

Подростками мы были заметными, да и находились все время на виду, проводя основную часть времени под часами на пятачке возле Щелковского метро. А на  самом пятачке собиралось достаточно плотная разнородная тусовка, объединенная общей целью праздного и веселого  времяпровождения. Радикалов в середине 80-х особенно не было нигде, и молодежь формировалась по двум направлениям- «нью вейв», термин под который попадали и новые  стиляги, и «депешисты». Брейкеры были, но довольно непродолжительный период, буквально сезон. Мы тоже ничего из модных тенденций не пропускали, но оставались в собственном стиле. Любопытно было наблюдать все эти метаморфозы. Подростки с утра просыпались «ньювейверами», а засыпали брейкерами. Причем каждый стиль нес в себе свои псевдо концепции. Такой подростковый самообман, что мол это все обязательно что то должно значить, и мы уже слышали или читали, что именно так оно и есть.(смеется)

Все эти частые смены имиджей в итоге приводили к замысловатым  смешениям и появлениям вовсе карикатурных деталей. Удовольствие было одно, быть непохожими не только на окружающих, но и на самих себя. Уйти от формы, чтобы обрести новую. Вместе со вкусом оттачивались навыки предприимчивости и юношеской смекалки.

Брейк и новая волна нас особо не вдохновляли, как то мы были уже постарше,  поэтому  стали придерживаться собственного стиля- «утесовского». В Москве были еще стиляги, но мы были иные- «широкие». Собственно так нас и называли из-за  покроя в стиле 30-х, и можно было в один день пойти стиляг погонять, в другой день «волновиков». Были некоторые собственные изобретения- портфели, броши. Вид был настолько неопределенно вызывающий, что когда нас попытались прижать любера в «Метелице», в самый решающий момент они как- то не сообразили, а за что же нас надо бить. Я даже пытался их уверить , что являюсь на самом деле металлистом ,тыкая в брошь с камнями на пиджаке, но потасовка так и не состоялась. А поездки по дискотекам, бурно развивавшимся в 85 году, были регулярными.

Илья Рокабилл

Собственно время было постфестивальное,  и поэтому хватало людей с вышитыми джинсами, и приходилось как то самому выдерживать стилистическую обособленность. Так вот, глядя на папины фотографии, началось втягивание в винтажную тематику. Костюмы на фотографиях были шикарные, да и склонность к артистизму проистекала из семейных  художественных традиций. Поэтому на ленинские субботники в школу я старался приходить в галифе и с рыженьким кожаным чемоданчиком(смеются).А когда в старших классах попросили прийти в галстуке, я сделал себе футуристическую лопату. Так что информации хватало и из семейной библиотеки, где уже имелись книги об истории моды. А после занятий в художественной  школе, в период 88 года, мы часто прогуливались от Кропоткинской до Арбата, где и застали все эти неформальные безобразия. Тогда на Арбате уже собирались фанаты «Браво» и «Бригады С», которые сами были не прочь помузыцировать. Репа, Илья Борисов, паренек с вечно таращившимися глазами.

Конечно же, наличие таких традиций, и учитывая факт что в райончике проживали помимо уголовных элементов представители высшего советского социального класса, конечно же визуальной информации по поводу стиляг прошлого периода хватало. Так, например мой дядя, будучи первым замом министра внешней торговли имел возможность во время своих зарубежных похождений привозить всяческие стильные вещи. Соответственно и мой папа имел возможность носить правильные вещи и слушать правильную музыку, несмотря на свирепствовавший в период их молодости комсомольский ценз на все зарубежное. Я же в силу подросткового духа противопоставления слушал  «хеви металл», считая эту музыку наиболее продвинутой, что соответственно сказывалось на моем внешнем виде и длине волос. Что соответственно привносило в  жизнь некоторый колорит в виде  постоянных выяснений отношений с местными товарищами, которые не разделяли моих меломанских пристрастий и  нежелания трудится на официальной работе. В тот период молодежь развлекалась в «ньювейверских» дискотеках, периодически включая пару песен хардрока. А после дискотек,  та же молодежь переодевалась в телогрейки…И поскольку заводов в округе было множество,  всяческими арматуринами долбили друг дружку по спортивным шапочкам а-ля «петушок» и ушанкам.

Арбатские же держались смешанного стиля, балансируя между винтажем и  эстетикой пролетарского джаза, который выражался в красных шарфах, носках, ботинок «прощай молодость». Все это было отголоском сценических заигрываний Гарика Сукачева с советскими  сантехниками.(смеются) Но тут же рядом были люди которые, все яркое и нетрадиционное  тут же напяливали на себя и компилировали стили. Тенденции эти были непродолжительными, и винтажный стиль победил. Я  же изначально придерживался классического, по моему разумению стиля- клетчатый пиджак, дудочки и лопатный галстук. Все это, конечно же, обсуждалось на тусовках девушками в смешных очочках и коротких юбчонках в крупный горошек. И по мере обсуждений и поступления новой информации стиль формировался сам. Причем прически изначально «под Кошевого» постепенно трансформировались в коки, которые из-за отсутствия бриолина приходилось укладывать классическим отваром. 

Марципан

Да. С красными носками, причем был такой период когда была введена дифференциация по цвету носков по типу того как в одно время подобное существовало в английских бандах «кош-бойз». Молодые стиляги изначально вынуждены были носить носки желтого цвета, постепенно заслуживая право носить носки цвета нашего государственного флага (смеется). При этом продвинутым стилягам-одиночкам, как Клетчатому, мне и Бардовому, не смешивающихся с толпами эти правила были по барабану, но так или иначе носки должны были быть яркими, и даже это было проблемой в Советском Союзе. Это тоже стоит отметить. Дополнительным элементом были зонтики-трости, с обязательным длинным жестким штырем сантиметров в 10-ть, который редко, но бывало, использовался в потасовках на улице. 

Катя Рыжикова

Мы  с Ирен тогда были продвинутыми модными девицами знавшие несколько иностранных языков. В свободное от учебы время встречались с иностранцами, и как многие студентки, тянулись к приключениям и всем новациям, которые в то время  советского болота были под запретом. А мы просто хотели и были модными девушками, учившимися в университете,  имели доступ к иностранной информации касаемо модных тенденций. А поскольку помимо этого я выезжала в Италию, и общалась в кругу так называемой «золотой молодежи», и старалась держаться независимо от совковой бюрократии, меня в какой то момент исключили из университета, прямо на последнем курсе. Но  меня тогда это событие не сильно взволновало, поскольку было все- деньги, коллекции одежды и чрезвычайно активная жизнь. В этот же момент, где то в 83 году, я первый раз пересеклась с Гариком, который мне какие то джинсы, что ли,

подгонял . Тогда это все было очень дорого и вокруг всей поступающей информации и вещей, образовалась довольно шумная и веселая тусовка утюгов и фарцовщиков. С другой стороны, была система хиппи со всеми своими атрибутами, из которой я знала Джонника. Это был совсем другой срез людей и информации, и вот между двух таких систем собственно и формировалось наше сознание. Вот, мы с Ирен тогда часто курсировали по городу на итальянском имидже, и морочили голову советским гражданам которые, принимали нас за иностранок. Девушками мы были хоть и веселыми, но жесткими и стояли на феминистических позициях. И вот однажды в районе 85 года к нам подкатили двое нескладных, но смешных молодых человека, которые тоже приняли нас за иностранцев. Это был Саша, в будущем более известный как Хирург и Леша Блинов(Черный). Хирург тогда манекенил у Зайцева, и дружил с его сыном Егором, который шил им всякие смешные курточки из дермантина. Мы тогда, как в прочем и обычно многих иных особей мужеского пола отвергли, но Саша был таким забавным и была в нем какая то искорка, что наше знакомство затянулось. Потому что  они с Лешей  встречались практически на всех наших модных маршрутах в Москве, и даже в Сочи. И как то согласились мы поехать с ним в Тбилиси к его брату, впервые испытав что такое незамужняя блондинка в этом знойном городе одиноких мужчин.(смеется)

А я  постоянно грузила Сашу, что мол я люблю только модных молодых людей на мотоциклах, потому что действительно после проведенного времени в Италии, я бредила всяческими «Кавасаками» и «Хондами», которые там тогда были дико популярны. Про «Харлеи» и брутальных байкеров я тогда даже и не подозревала, но требования к мужчинам мы с Иренчиком предъявляли жесткие. И вот как то в Тбилиси когда нас кто то случайно запер чуть ли не на всю ночь в замкнутом помещении, я прочитала Саше лекцию про модных мотоциклистов, и возможно тогда ему это все в голову то и запало. Он тогда не был богатырского телосложения, но всеми фибрами души стремился выделится из толпы и получалось это у него забавно. Ходил он в каких то рубашечках и арабском платочке вместо банданы, которые были очень популярны в студенческой среде. А мы тогда уже были на порядок круче и опытнее, и как обычно кидали всех оказывающих нам внимание мужчин (смеется) Эти пареньки в итоге тоже были отшиты, но уже через год когда я встретила Сашу вместе с Гариком и Джонником, я честно сказать, удивилась. Тогда его звали Хирургом, потому что он уже отучился в институте и работал зуботехником, отрастив копну волос. У него уже была милая и веселая девушка Юля и с Сашей уже начались метаморфозы, которые закончились тем что в итоге он стал рокером. Наше повторное знакомство перешло в практическое русло и мы еще не раз с ним пересекались,  вплоть до начала девяностых, когда он все таки сел на мотоцикл, и даже подвозил меня на съемки фильма. Как то уж так непроизвольно получилось, что я стала свидетелем всех фаз изменений его вида от простого примодненого студента, до накаченного предводителя группы парней на мотоциклах, что в общем то неплохо. 

В 85 году Джонник повторно познакомил  меня с Гариком, который тут же нам с Иренчиком вправил мозги по поводу нашего радикального поведения. Пристыдил и позвал нас с Ирен для участия в акции авангардного дома моделей, и мы с удивлением увидели Гарика в его  новом амплуа. Все произошло стремительно. Гарик начал капать на мозги о том, что вся одежда должна быть авангардной, что свой стиль нужно создавать с нуля, и мы с Ирен стали искать старинные, часто  из маминого гардероба вещи . (смеется)Пошла совсем другая не менее веселая тема. Начались совместные комбинации с вещами. А Гарик тогда уже активно влиял на все свое окружение. Большинство иностранных связей, которые получили неформалы Питера и Москвы, были именно гариковскими. Он одевал нас, художников, неформалов. При чем вещи из своей уникальной коллекции он просто дарил, если видел что вещь подходит по образу. Мне тогда он пальто шикарное, и много разных вещей подарил, которые я с удовольствием стала носить. И вот тогда то и начались такие мини перформансы, когда разряженная толпа  стала гулять по улицам города и будоражить окружающую среду. Помню, приходили на показы к Славе Зайцеву, и получалось параллельное выступление- на сцене одни модели , а в зале другие , и  не в меньшем количестве.(смеется)

Причем шумную толпою с неадекватном поведением. Настоящий авангардный экшн.

Потом Иренчик и я  занимались перформансами и моделями. Катя Филлипова, появившаяся раньше в период детского сада и участвовавшая в акциях в Манеже и Кусково, тоже делала показы. Все участники начального движения  прозвучали именно в этот период. У меня уже была сформирована своя группа, которая участвовала в перформансах на Кузнецком мосту, которое снимали немцы. Потом меня пригласили на выставку авангардной моды в Манеже, где на открытие произошел очередной скандал. Мои выставленные работы до такой степени возбудили воображение представителя постсоветской модной индустрии, что с этой женщиной случилась истерика, и она с разбегу начала кидаться на застекленный объект, визжать, бить стекло. Была вызвана милиция и мне пришлось выслушивать недоуменные текста дирекции по поводу того, что, мол, у нас такого еще не  было…

Да. После этого прецедента меня на официальные выставки больше не приглашали, но благодаря нашим с Гором усилиям, и обилие внимание со стороны  масс медиа  мы спокойно обходились без постсоветских кураторов. Тогда вся неформальная артистическая среда дифференцировалась, частично легализовалась и как- то стало за копейку продаваться. 

МЕТАЛЛОРОК.

Параллельно  «ньювейверской волне», творческому андеграунду и старой системе с начала 80-х зарождалось более брутальное явление, под флагом которого закончилось десятилетие. Жесткое типично мужское проявление, смешавшее в себе хулиганствующих представителей всех сословий, но изначально  опиравшееся на представителей «среднего советского класса», птушную и фанатскую среду, не желавшую мирится с приклеенным ярлыком «непрестижности». И по активности, как показала действительность, превосходившую  манерную среду модников и оттягивающейся студентни. Стартававшее в конце семидесятых в тех же условиях что и остальные советские стили «металлорок» опирался на филофонию, и внешнюю эстетику, в чем немалую помощь оказывали первые советские диск-джокеи и те же утюги, предоставлявшие необходимую модную информацию. 

Эдуард Ратников

В детстве  я диджеил в пионерлагере, а позднее в 82 году, началось самостоятельное плавание по полуутюжной среде, которое  привело меня на место ди джея в гостиницу «Молодежная», где о Сергее Минаеве никто еще не слышал. Потом начались  дискотеки в «Орленке», где помимо прокруток бабин  я показывал слайды с исполнителями. Была огромная коробка со слайдами, и когда я динамично объявлял название песни и группы, то доводил молодежь до состояния  катарсиса явлением ликов кумиров через слайд проектор (смеются). После дискотек в «Молодежке» всяческая иностранная молодежь тащила меня в номера, где я их ошарашивал своими музыкальными познаниями, и они не понимали, как такое могло быть в СССР, где на красно- серых улицах  ничего кроме советской эстрады и военных песен ничего не слышалось. Впечатление я производил серьезное, и надзирающим органам приходилось просто таки отрывать иностранцев от меня.  Причем не только иностранную. Тот же Федя Бондарчук менялся со мной кроссовками (смеется).

Причем оформить этот вид можно было только путем утюжки у тех же иностранцев и спекулянтов. Волос длинных у меня как- то не было, но всяческие джинсы куртки и прочие атрибуты  подросткового мерчандайзинга присутствовали. Прилично одетых людей на улицах было не много и это подмагничивало и давало свои преимущества. Так в специальные модные места типа  кафе «Синей птицы» и «Молоко» куда просто стояли очереди мне попасть было достаточно просто и знакомые были на разных уровнях советского общества. В этот же период 83-84 годов одна моя знакомая пригласила меня в стоматологический институт на Делегатской. Где я познакомился  с кучей новых людей. Тогда же, на улице, я встретил человека в фирменной двусторонней  футболке « Ozzy», и практически с него ее содрал. А в вузе, в перерывах между постоянным флиртом, в мои обязанности входило показывать на лекциях слайды на проекторе.И вот однажды, увидев на мне футболку  не то AС/DС, не то Ozzy Osbourne, ко мне подошел молодой человек с кудрявой головой который там учился. Этим совершенно далеким от хевиметаллической темы был Саша (Хирург) Залдостанов, который постоянно звал в «Молоко», которое  уже меня не привлекало. Была еще такая девушка Нателла, которая появилась в мой период работы ди джеем в гостинице. А я тогда уже был на имидже, в косой коже и молодежь ко мне  тянулась и рассказывала про подобных мне челов. Нателла говорила на английском и была связана с утюжной тусовкой. И вот через эту среду мы с ней и не познакомились. У нее была немалая коллекция пластов,  фирменные футболки «Арон Мейден» и «Эксепт», куча бумаги, и подростковое неистовство, то есть все то, чего не хватало многим другим. Но она тоже пришла на день рождение Ковердейла в 84 году. И громкая музыка в переносном фирменном магнитофоне  типа «National» была именно ее.

Сергей Окуляр

Выглядел я тоже своеобразно. Вечно развевавшийся по ветру хаер, ацетатная шуба. Не так как ходили хипарики, запрятав волосы под пиджачки и кепочки. Зашуганные семидесятники. А я всегда ходил без шапки, даже когда в 79 году от мороза отлетала краска на трамваях. Так продолжалось до самой армии, в которую я ушел в тот же самый день, когда у Игги Попа состоялся легендарный концерт в Сан Франциско.

Это был переходный период от Олимпиады 80, и явных металлистов было всего три человека на Москву. Я, который уже отделял остальную музыку от «Джудас Приста».Андрей «Кисс», который был прикинут так, как никто в Москве. Я сам офигел, когда увидел в 78 году человека с выкрашенными перьями на голове и ИКОНОЙ «Кисс –Дестройер».Деревянный иконостас на цепях, в запиленной курточке, а сам как воробей. Собственно его так и прозвали потом. Весь в булавках, а потом 6 лет спустя, его сценический имидж был тоже самый крутым по Москве. Третим был парнишка, который ходил в летчиской  куртке, которому я до армии дал чирик взаймы, а после армии он  нисколько не смутившись достает червонец из той же самой куртки! Ничего не изменилось ни в нем, ни в ситуации. Как будто было это все вчера. Отложилось это в памяти. А, ну и конечно же Саша Морозов, более известный как Саша «Вельвет».Он уже тогда был очень модным молодым человеком и когда джинсой все наелись, попер вельвет. У него было все вельветовым, начиная от курточки, кончая кепочкой. Я не удивился если бы у него носовой платок был бы из вельвета (смеется).Грузины бегали по Москве после олимпиады и спрашивали где взять вельвет.

Стоит отметить, что атрибутика не возникла никогда бы  у фанатов Пинк Флойда, там были разве что фенечки и ксивники. А вот металлисты, и отчасти панки, привнесли в это движение зачатки индустрии уличной моды. Ходить в «американистких» вещах было западло и нужно было обязательно иметь что то свое, и как хотелось угрожающее.Все же стояли на асоциальных позициях. И люди умудрялись отрывать от чемоданов и школьных сумок клепки, и сделать из них кому чего хватало. Кто ремешок, кто напульсники. Когда я все же нашел себе кожаную куртку, оббегав все коммиссионки Москвы; красный подбой, зиппера как надо и стоила она 430 рублей. Моряки мурманские тоже ходили в ондатровых шапках и подобиях косых, но зиппера там были никакие. Металлисты у них перекупали за те же 400 рублей. Купив косую, конечно же, к ней полагались значки на отвороты, а кому и клепки. Были еще югославские куртки из кожзаменителя с полосками на рукавах. потом еще весь этот заменитель шелушился и они превращались в тряпки.  

Заклепывания Москвы началось именно с меня. Первые пирамидки, как у Хасло, из которых я делал напульсники, впоследствии, принимала Ольга Опрятная на комиссию. Значки были обязательны. Если фанат, то будь любезен, носи «блюдце» той группы, что бы всем остальным было все ясно. Я поставил это дело на поток и оно приносило деньги. Тогда ходили каламбуры «идет очки- несет значки». Проработав грузчиком, я заметил первые кооперативные шевеления, это было в 86 году.Тогда же закрылся магазин, но меня перевели сторожем в Универсам в котором появилась пленка упаковочная. Вот тут то она и пригодилась. В ход шли фотографии из журналов, советские значки и эти пленки. При этом коробка с Брежневым, ранее служившая под пластинки, теперь пригодилась под значки. Реакция милиционеров оставалась неизменной. Когда на вопрос, что у тебя в сумке им демонстрировался Брежнев, менты разве что честь не отдавали.(смеется) Вся эта фигня стоила 93 копейки, на которые можно было купить четыре «летающие тарелки», которые можно было запустить с балкона в неизвестном направлении. При этом в чудо коробке никогда не мялись углы конвертов. А тогда в 86 году, пошел мощный приток нового поколения, и образовался обширный круг знакомств. До армии мы ходили единицами, а когда я вышел молодежи уже были толпы, причем разница у нас была в 6-7 лет. И они все уже сами начались между собой завязываться и пластинки стали коммуникативным звеном в общении.

Чуть позже и эта часть индустрии была поставлена на поток, и каких только людей я ими не отоваривал. Музыканты были почти все. Производство коснулось и ремней и напульсников. Поначалу квадратные клепки «пирамиды» вовсе не получались и приходилось делать проекции и пропаивать швы. Напульсники были очень легкими. И за ними тоже потянулись разные люди. Однажды из тюрьмы вышел Алексей Романов, которого прижучили за что- то в андроповское время, и вот на волне «хеви метал», обращается ко мне этот человек за напульсником классическим. И я без всякой задней мысли ему по телефону забиваю встречу и спрашиваю, а как я вас узнаю? Чувак роняет трубку, а я только потом только начинаю вспоминать…Так Романов, что то  там в комсомольской правде было про «землян» и спекуляцию аппаратурой, и я врубаюсь как же я обломал человека. Только вышел из тюрьмы, решил приобщиться к субкультурке, а она уже изменилась настолько что мало того что без прикида уже не выступают, Валера Гаина тому прямое доказательство, да еще и не узнает никто.(смеется) 

Когда начались движения с клепками, тут же появились конкуренты которые думали, а чем мы хуже? Но это были  несерьезные подделки- пионеры юные, головы чугунные. Окуляр уже был брэнд, а Паук где-то оптом заказал чемоданные клепки и продавал их поштучно по 50 копеек. Не было ничего, и поэтому уходило все. А у меня уже был налажен канал на заводе в Горьком. 

Армейский друг, Валерий Жемуляев с которым я поддерживал связь, помог доставать железо с какого то полигона под Рязанью  где оное приобретал, конечно же за бутылку, у прапорщика патроны в патронташах. У меня хватило ума дербанить эти ленты пулеметные, которые шли на пояса, и  напульсники. Ленты были широкие, кончики у трассирующих патронов были разноцветными, и эти  как бы люди ходили  по метро с настоящими боеприпасами!(смеется)Блин, как нас тогда не посадили, даже не знаю. Был еще один пассажир, который немного картавил. Тот приходил и предлагал «Купите гданату, купите гданату».Ведь если на патронташ повесить себе еще и гранату…То подросток из ПТУ мог чувствовать себя самым настоящим главным и опасным металлистом.(смеется)

И вот обмотанные этими патронташами с настоящими учебными гранатами как- то толпа возвращалась с НАТИ, и какой то милиционер «пенек-ванек», догадался всех тормознуть.Представьте; ржущая  и шумная толпа идиотов, увешанная боеприпасами  и разодетая в футболки с адскими рисунками и иностранными надписями на советском перроне в 85 году! Милиционер нервничает, хватается за пустую кобуру, кричит «Лежать, стоять. Кто Разрешил?». Ну и тут как ты сам помнишь начинается опускалово. Задвигается телега про то что бы он шел на фиг, что мы из кино, и вообще…Андрей Ганс, он же «аэропортовский» был всем Гансам Ганс. Ходил сначала в шинели, а потом в  кожзамоской курточке с множеством молний на груди, рукавах и спине. Были они разноцветными, иногда даже кожанами и было на них 48 молний. Миша Ложкин, будучи еще брейкером на Арбате отоварился именно такой. Куртка была прямой, но на пенсионного возраста старушек такая куртка наводила ужас похлеще чем косая. Причем нужно отметить, что даже в лютые морозы, люди держа фасон, в этих курточках и маечках. Возможно,  в своих старческих фантазиях бабушки так и представляли себе Апокалипсис. 

На концертах появлялись первые неформальные девушки. Девушек на самом деле было много, но были такие которые специально приезжали что бы стать металлистками или просто почерпнуть недостающую  в те времена информацию. Была еще такая девушка Нателла, дочь грузинско-финнской семьи и фанатка «White snake», которая была очень коммуникативной и позже женилась на Кирилл Ланже. Эти люди выделялись из волосатой тусовки своими лысыми головами. То есть первые кто стал сбривать хаера, обгоняя своих зарубежных кумиров.

Та же Ира  Грунгильда со своей подружкой Юлей «Локомотив», всегда чувствовала себя счастливой рядом с викингоподобными богатырями, и наряжала их своими изделиями как новогодние елки. Хирурга наряжала она с особым рвением во всякие аксельбанты из телефонных шнуров и какие то кольчуги, над чем по доброму потешались многие рокеры. Причем самые первые девушки металлистки стали появляться еще во времена лесных столпотворений. Только люди выбивающиеся из всех правил были способны привести девушек на такие мероприятия, и такие были. 

Ира Гру

В  83-84 году я как раз училась в техникуме легкой промышленности но конструктора-модельера. И через Миледи познакомилась с  московскими хиппями, которые занимались какой то околотворческой деятельностью, и  в этот период организовали несанкционированную выставку на Старом Арбате после которой всех «повинтили», а Миледи вовсе осталась под каким то там следствием вплоть до 90-ого года. И примерно в этот же период,  музыкальные предпочтения стали резко меняться в сторону «хеви металла» и соответственно атрибутики которое все это дело сопровождало.  Период застоя в стране давал о себе знать: нужной одежды в магазинах не предвиделось. Все выкручивались как могли, и моя профессия оказалась очень востребованной. Музыканты просили у меня вещи, я снимала с себя и дарила. Потом начала шить на заказ из подручных материалов. В основном это были «косухи», различные штаны, рюкзаки, кепки, кофры для музыкальных инструментов. Начался период становления хеви-металлической эстрады в которой участвовало множество представителей экс хиппи, и я каким то образом оказалась вовлеченной в круг общения «Коррозии металла» уже концертировавшей в подвале на Алобяма в 85 году. Причем. О происходившем в мире современной музыки на Западе, можно было узнать только из западных музыкальных журналов. Которые, словно сокровища, попадали сюда. Переснятые из них фотографии и плакаты ходили по рукам, как и тексты песен постепенно обрастая местными легендами. Так же постепенно складывался внешний облик наших музыкантов. Начиналось конечно с простых аксессуаров: напульсников, цепей, ошейников. Потом шились куртки, поначалу еще не из кожи, а из тяжелых плащевок типа кирзы. Моя курсовая работа — куртка для гитариста из «Коррозии металла» состояла более чем из ста деталей. Вся прострочена, в защипах, создавала «острый» образ, напоминающий стиральную доску. В те годы я сшила несметное количество штанов со шнуровкой и «косых» курток. 

Леша Кот

Я тогда уже был в шиповном ремне, маечке и при значках, но хотелось чего то уже более забойного. Уже была понята эстетика «Плазматикс», и как то Герман которого из за его приверженности к творчеству «Кисс», звали Кисой, принес «Моторхед».Это был тот самый ураган, мясорубка с хриплым басом, и это были новые ориентиры. Неографитизм приобретает готические особенности. Причем к удивлению, я  понял уже тогда что моторхед не пользуется широкой популярностью, и слушает его очень узкий круг металлистов. И вот когда однажды, напевая песенки из репертуара, одетый в бомбер, камуфляжную майку и ремень- пулеметная лента,  я был несколько огорошен когда  аскающие хиппи обозвали меня и моего товарища «цивильными» когда мы им отказали в какой то подачке. Это было возле кулинарии ресторана «Прага» и выслушивать подобное оскорбление от этой «дринч команды» было обидно. Взорслые хайрастые мужики с пропитыми лицами и мы такие мальчишки (смеется).Был тогда 85 год и мы часто уже делали вылазки в центр и попадали во всевозможные истории потому что в городе появилась предтеча «люберов». Уличное кидалово процветало, и на Пушке того периода была разношерстная тусовка в которой встречался огромного роста человек с позывными Боярин. Там же я увидел в первый раз Мишу Ло, он же Миша Негр, вид которого меня ввел в ступор. Я никак не мог понять как же так. В Москве, в самом его центре, разгуливает негр в коричневой косоворотке и жилетке с шипованными  плечами, весь облепленный значками, наглый как взвод цыган. Караул, где же хваленый ку- клус-клан..(смеется)Так потом и родилась идея хардмодовского стиля запечатленного на фотографии «советский куклусклан на Красной площади». 

Женя Монах

86 году, Появилась рокобиллы, новая волна панков и постпанков, которые серьезнее относились к внешнему стилю, хотя разница  в этих градациях  чаще определялась исключительно по чистоте одежды (смеются).

«Ньювейверы» типа Акля, Грим и другие, отличались тем, что  носили вываренные в хлорке и залитыми красками джинсах, использовали грим, и  чаще других экспериментировали с внешним видом, тогда как панки наши больше занимались артистическим эпатажем.

А у нас уже сложилась вполне себе  крепкая тусовка и стало просто необходимо оформлять свой внешний вид. Кож тогда практически  никаких не было, и все выкручивались как могли, перешивая из плащей кожаные жилетки и выковыривая из комиссионок кожаные плащи, летные куртки и пиджаки. Собственно с этого момента началось как все это называют, «рукоделие». Тогда  по этой теме выступил я и Одинокий, с которым  пересекся еще в 85 году. Да, параллельно развивалась тема «черных копателей», которые раньше специализировались на сборе исключительно оружия, а к 80-м тема расширилась и на атрибутику. Я с ними пересекся гораздо позже, поскольку тема металюг увлекала больше. 

Буквально вслед за этими событиями подтянулись ребята со Мхатовской тусовки. Помню, звонок в дверь. Открываю, стоят двое и говорят, что мол привет- нам твои координаты дал Стоматолог( Хирург, с которым я был знаком как с человеком который позиционировал себя как основного московского металлиста).Закрываю дверь и иду на кухню и говорю жене, сейчас ты офигеешь. Открываю дверь, заходят Алекс и Миша Ло, на что Варя отвечает, ну подумаешь- неформальный негр. А потом уже я офигел, когда они сняли верхнюю одежду под которой оказались косая, увешанная значками и жилетка в шипах, черепах и крестах. Такого в Питере не было, и вот с этого момента началось мое вливание уже в новую московскую  метало-рокерскую тему и пошив рокерских «Перфекто Бронкс». 

Миша Бастер

Классических пилотов типо А-20 практически не было до конца 80-х.Все охотились за любыми аналогами «Перфекто». Поэтому носили их не более трех 10 человек на всю москву, из «ньювейверской» среды. Имеется в виду правильные коричневые куртаки с множеством нашивок, которые в немалой степени раздражали воинов интернационалистов и поэтому их срезали от греха подальше. Да и  остальные «прямые кожи» были дискредитированы  вездесущими грузинами и бычьем которое уже начало мелькать по модным кафе и ресторанам. Купить «пилоты» можно было только в институтской среде за бешбабки, реже в утюговской , где «американичсткий стиль» не был в почете до конца 80-х. Так например в Мэишном общежитии, где училась толпа отпрысков африканских правителей, был смешной представитель негроидной расы, который не разбирался в моде, но напяливал на себя все что можно из доступных ему каталогов. У него скупалось все. НО... в силу сложившихся ситуаций носить такие вещи было затруднительно.
Присутствовала винтажная мода, и некоторые «стиляги» и «панки» носили куртки и плащи  еще военного периода. Английские и советские модели 40-х 30-х годов. Аналоги пилотов шили, но началось это не ранее 86 года, когда в Москву переехал из Питера умелец Женя Монах. Потом было еще несколько умельцев, но самый знаменательным был Алекс Хабаровский,  гариковский товарищ, приехавший на рубеже 90-х, чьи куртки того периода сейчас на вес золота. Раритеты. Этот уже немолодой человек даже «казаки» себе сам сшил. Были и другие, но плавали мельче и уже на рубеже 90-х. Когда мода на пилоты и бомберы сменилась вместе с событиями, и в радикальной среде стал популярен милитаристкий стиль. В начале 90-х эта тема была поддержана рокабиллами и остатками «депешистов» собиравшихся возле памятника Маяковскому, а позже менее продвинутого населения вместе с завозами в первые фирменные магазины и недолговечную сеть «Ле монти». До этого периода кожаная куртка была атрибутом рокеров и быков, все остальные сидели на джинсе, вельвете и «варенке». В Питере этого добра было еще меньше, Поэтому многие неформалы, за исключением узкой группы  носили прямые кожи из родительских гардеробов или комиссионок. Особенно в   середине 80-х, когда в Ленинград приехал Гарик со своим новым стилем. 

Гарик Асса

А с нашим приездом  в Питер начался яркий период. Сначала все только смотрели, торчали от происходящего «запредела», но боялись. Цой приезжал, но неохотно участвовал. Хиппи, что возьмешь. Тимур с Котельниковым тоже хиппанами были, а с «новой струей» понеслась «новая волна». Модником «волновиком» был Миха «Длинный», потом Гребенщиков тоже имидж на «волновой» сменил. Густав стал броши всякие покупать, стали музыканты наряжаться в «нью вейверском» стиле. А основным лозунгом стал девиз  питерских некрореалистов- «Безумный род людской- кривляйся и пляши». А Олег Евгеньевич Котельников подарил другой; «Одежда- мой комплекс земной».(смеется) Кстати одежда была нехилой. Настоящие старинные вещи, настоящие японские кимоно. Разных стилей винтаж. Был уже сформирован стиль «мертвый разведчик», который был предназначен для прогулок. К тому же вещи с Тишинки были  не просто качественные, но и настоящие. От жен бывших разведчиков и дипломатов. Центр города был заселен потомками героев военных лет, а Тишинский рынок- центром циркуляции  их аксессуаров. Сначала хотел собрать коллекцию, но поскольку часто переезжал, быстро понял, что сам не потяну. И уже тогда стал подыскивать человека, на которого можно было «дом моделей» переложить.  

Инал Савченко

А в обществе уже царил разброд и  расцвет неформальной жизни сливался с этим  хаосом. Да хоронилось тогда многое. А многое закапывалось в сознании настолько глубоко, что выкопать их оттуда сейчас практически невозможно. Вот, а людей становилось все больше и больше за счет усилий Курехина, Новикова и Гарика. К тому же Горыныч всех одел и проехался по мозгам насчет пресечения чуханизма, потому что действительно везде была грязь. И в рок клубе этом мутном и на Пушкинской. Потом опять же он привел новую партию иностранцев, и как смог объяснил тенденции в культуре.  Я прекрасно помню как он читал лекцию всей группе «Кино», что вы мол всемирно известные музыканты, а ходите в дешевых индийских джинсах(смеются) Виктор , кстати слушал внимательнее других и перенимал все с лету. Я как- то и раньше, будучи девятикласником, относился с пренебрежением к его творчеству, но после знакомства и  изменения вектора его творчества, зауважал. Всегда он был открытым, внимательным и по восточному точным. К тому же, мой товарищ Крисанов играл вторым басистом в «Кино», получив какую то балалайку взамен своих волшебных картин от Стингрей. 

Гарик Асса

К 86 году, когда уже сложилась московско- питерская коммуникация, Джонник привел Ирэн и Катю Рыжикову. А я самое смешное, их уже знал- втюхивал какие то сапоги несколько лет назад(смеется). Умницы, красавицы. Владеющие языками иностранными. Девушки они и в Африке девушки, сразу врубились что можно замуж выгодно выйти за иностранцев и решили терпеть мои издевательства.(смеется)А я стебался по черному. В ортопедические ботинки, фуражки и все такое. Собирается огромная толпа иностранцев и московских неформалов прямо в детском саду. Модельеры, по началу державшиеся на пафосе, как только увидели моих моделей владеющих французским и итальянцев, сразу же сдулись и показали свои нормальные человеческие лица.  Иностранные модельеры  ехавшие в Советский Союз и думавшие что мода это они, быстро передумали и влились в шумное веселье. И вся эта толпа начала бродить по Москве. По всем культурным местам столицы. Девушки наши крепились из последних сил, чтоб не прижать кого нибудь из иностранцев в уголке, но марку выдержали и позднее стали настоящими авангардными модельерами сами. Сделав у Алана «панк салон», мы стали экспериментировать с одеждой, делая микс из рокерских и аристократических костюмов. Был такой стиль носить кожи под плащами и ирокезы под шляпами. Тогда была интересная история, когда мы все нарядились в плащи и шляпы, а девушка Алана, Марго, была одета в кожу  и с ирокезом. А все шоу по раскачиванию населения происходили в метро. Одежда была запредельно дизайнерской и сверхмодной. Панки ходили в Итальянских и британских костюмах и плащах, или в псевдо комитетских костюмах и пирожках. Подтянулось огромное количество свежей молодежи. Просто сотнями. Основная задача проекта была уже тогда выполнена, и все пребывали в эйфории. 

Лариса Ла-Ре

В городе мы уже познакомились с Ником  Рок-н-ролом, Гариком и Ирой Мешковец, а когда переехали в Питер где художественная  жизнь была на подьеме мы уже познакомились с Миллером и попали в художественный андеграунд, где уже все кипело. Юхананов уже вовсю работал с «Обер манекенами» и события были достаточно плотно. Из мастерской в мастерскую перебегали группы творческих деятелей, разбрасывая по дороге россыпи идей, которые позже совместно воплощались в совместных проектах. Конечно хотелось во всем этом участвовать и с этого момента можно начать отсчет нашего с Региной проекта. Тем более что я постоянно чего то мастерила и необходимость куда то вливаться назрела. Наступил 86 год. Мы тогда уже съездили в Ригу на фестиваль альтернативной моды  и получили массу впечатлений и подтверждения собственным начинаниям. Смысл наших моделей был конечно же не в одежде, а в образах которые моделировались из подручных материалов. В ход шло все, куски железа, элементы женской бижутерии. Наши товарищи тут же научились все это дело фотографировать и естественно стремительно стали модными и востребованными фотографами. Этого просто мало кто делал и как- то само собой продукция  и образы оказывалась на пике внимания.

И эпатаж  прокатился по стране,  сосредоточив на себе внимание отечественной и зарубежной прессы, а потом оказалось, что для многих нормальных как им казалось людей это работа, а работать никто и не планировал. Все делалось  для того, что бы порадовать себя и ближайший круг знакомых. Ни и заодно удивить иностранцев, которые часто пребывали в шоке оттого, что такое попросту возможно в СССР. Возможно так же воспринимая все эти действия как плоды какой то напряженной работы, как у них, собственно в модельном бизнесе, и принято.

Олег Хак

К 86 году, когда пошло движение «рокабилли рейболз»,  все стали искать косые куртки, но и здесь мы пошли своим путем. Вместо курток мы стали собирать старые двубортные плащи, в стиле ЧК. При этом параллельно коллекционированию старой одежды шло изучение истории костюма, и мы тогда уже знали, что кожаные вещи чекистов на самом деле были конфискатом спецзаказа который выполнялся за рубежом специально для моторизированных войск царской армии. А  регланы, пошли по имени английского офицера, который, оставшись без руки, ввел новый фасон рукава. Коллекцию свою, немалую, я позже подарил Саше Петлюре, который стал заниматься коллекционированием старинной одежды. Шапки только оставил- штук пятьдесят, правда самые козырные конечно же утратились в  многочисленных гульбариях. Клоунада была по полной, что собственно сказалось на факте наличия многочисленных поклонниц, из за которых в свое время испортились отношения с измайловскими культуристами, не выдерживавших подобной конкуренции. 

Ира Гру

А после 1987 года мы  с подружкой начали шить уже  из натуральной кожи. Журналы и пластинки с образами брались у меломанов на  переехавшей из лесов Горбушке. Причем «товарооборот» стимулировался как увеличивающимися рядами неформалов, так и милицией с гопниками обдиравших неформалов. Так что после приходилось начинать все сначала. Сейчас это выглядит смешным, но тогда так не казалось, потому что необычный внешний вид грозил немыслимыми проблемами. Сколько шипованых браслетов, ремней и ножей было оставлено в отделениях милиции, сколько абсурдных объяснительных было написано.Причем помимо концертов и тусовок, отделения милиции становились местом встреч и не обязательно в родном городе. Один раз, уже в разгаре перестройки, отдыхая на юге, где нас постоянно отказывались селить в один номер, мы были «свинчены» за неприличный внешний вид в Алуште, куда мы поехали отдыхать с Ромой Костылем и Миледи. И как же мы смеялись, когда войдя в отделение милиции, застали там Сашу Хирурга с компанией, которому вообще выписали штраф «за нестандартно обрезанные шорты». Вот такое было время. Саша тогда часто получал от меня какие то нестандартно пошитые вещи, аксельбанты и прочею мишуру. И был поклонником экстравагантной одежды.

Павел Фролов

Курс на подобное поведение был взят со школьной парты, вплоть до того что меня хотели выгнать из секции, потому что якобы длинные волосы  мешали занятию борьбой. Причем кучкование на базе модных вещей и увлечениях модной музыкой происходило само собой, не надо было кого то искать, все было видно как на ладони. Внешний вид любого утюга или металлиста,  выделялся на фоне рабочего спального района, тем более желание быть неформалом всегда подстегивалось  подростковым желанием  быть в гуще передовых событий которые начали активно разворачиваться во второй половине 80-х, и романтикой того что отдельные индивидуумы выходили на улицу разряженные как новогодние елки.

Другими словами я попал  в уже сложившуюся среду со своими законами и индустрией разительно отличающейся от официальной. Причем именно индустрия уже была отлажена. Отдельной тусовкой стояли утюги, у которых можно было набраться вещей, и отдельной колонной шли неформалы скрывающиеся в подмосковных лесах на  филофонических толпах. Атрибутика металлистов все-таки была несколько американизирована, и утюги частенько отоваривали неформалов кроссовками «Нью бэлленс» черного цвета, майки «скрин старс» и «хенс» и черными кедами «Конверс», за которыми просто охотились и доставались они единицам. В Тушино было всего два человека, которые были счастливыми обладателями черного шузняка. Ну и конечно же джинса и футболки, в  массе своей американские. Причем как то сразу вошли в моду именно жилетки, рукава у джинсы беспощадно отрывались, а джинсы как говорится пилились, что бы придать всему внешнему виду пренебрежительный оттенок. Все как то пытались героизировать образы доходившие со страниц журналов, возможно таковыми в жизни не являвшихся, но нам, подросткам хотелось что бы они были героями не меньше чем Гагарин. Лучше было выглядеть как Лемми, чем как Ленин

Тех же, кого обозначали как панков, рядились во что только ни попадя, но старались на районах выдерживать общий  стиль, а вот выезды и домашние сейшены  превращали в бесплатный цирк, в процессе которого творили такое, что доводили обывателей  до клинического ступора, а друзей до коликов от смеха. Вася  частенько предлагал свои майки под коллективную роспись, и на нем расписывалось кучу людей, а потом эти фолианты ходили по рукам значительное время. Авангардная мода развивалась параллельно и на показах и на улице руками вот таких вот  умельцев. Конечно все это раздражало агрессивно настроенную гопоту, комсомольцев и милиционеров, на которых при случае разряжался весь скопившийся адреналин и  уличные потасовки превращались в своеобразный спорт. Причем особых усилий  для  нападок прикладывать не приходилось, достаточно было выглядеть не так как все,  как тут же начинали цепляться

ПАНК ХАРДКОР.

Дима Якомульский

А мы, где- то в 79- 80 году уже начинали выбривать виски. Увидели карикатуры в «Крокодиле» и «Комсомольской правде», и решили - во, то что надо. При этом наши протестные действия ничего общего не имели с панками зарубежными, это сейчас уже все слилось, и панки оказались на своих местах. Причем те, которые за границей были действительно оппозиционерами-революционерами, сами себя «панками» не называли. Назови их, попробуй, затопчут (смеются)

Я конечно с юмором и пониманием отношусь к фигуре Джонни Роттена, но даже он сказал, какие мы вам панки ? «Панками» нас назвали журналисты.

Это естественное желание молодежи выделится на сером фоне и приобщится к чему то более яркому. Вот поэтому мы и побрили виски. В школе шок, крик об опорочивании образа советского человека. Я сейчас так понимаю, что все революционные подростковые потуги можно было сделать иначе и продуктивнее. Мы пытались как- то всю эту серость и несправедливость свернуть, взорвать, а на самом деле надо было абсорбироваться и строить свою параллельную коммуникацию. Я ирокезов не любил, меня потом Хенк стриг. Всегда как- то вычурно. Хотя был и агрессивный «ирокезный» период. За ними следить же нужно. А в драках это было проблематично. У моей первой жены был брат «утюг». Я с ним пластами менялся, мне он подогнал постер с Джонни Роттеном, где мне понравились заколотые в ряд булавки, и я накупил в магазине «Ленинград» булавок килограмм, и насвязывал их рядами. Потом, когда работал на заводе, мастерил себе всякие проклепанные гаджеты. Детские  футболки спреями расписанные. Было все, как и у многих моих товарищей....

Я помню, сшил себе штаны из занавесок, пятнистые под тигра. Животные биоритмы привлекали. Да-а,  переделывание вещей было прикольным занятием. Мне мама купила  «Адидас», что уже считалось позорным. Я оторвал полоски, сварил в анилиновом красителе, и  только после этого их можно было носить. Правда у меня носки всегда бурыми были.(смеется) Кожаные штаны все шили себе из дерматина.

На голове были все мамины крема,  и цвет волос менялся очень часто.

Миша Бастер

О подростковых стилистических мутациях можно рассказывать очень длинно, но мне как- то повезло попасть в струю, где вроде бы стиль начинался с тебя, но при этом все остальное тоже пробовалось на вкус. Скорее даже не на вкус, а на «настоящесть» .И эта «настоящесть» в принципе и определила выбор и основную тенденцию смешения элементов в одежде. Так постепенно  складывался самочинный подход, глее помимо каких то основных брендовых вещей к внешнему облику прилипало все что встречалось попросту на дороге. В тот период то что попадало под термин панк начало укладываться в какие то стандарты исходя из местных реалий. Суповой набор состоял из вареных или как то хитро выкрашенных джинсов с лампасами из  английских булавок. Какие то подобия кожаных курток из маминых  плащей или купленные в комиссионке. Какой ни будь определяющий вкусовые пристрастия балахон или футболка, и нечто непонятное взлохмоченное на голове. Мне это абсолютно не подходило, тем более что я имел достаточно широкие возможности для того, что бы выдержать общий стиль и  скромно выбритые виски к этому времени, уже не скромно  возвышались над ушами. Поэтому искались особые элементы, от вида которых наблюдатель мог попросту впасть в ступор  и я в этом был не одинок. Так, например. я был дико удивлен, когда встретил впервые Дениса Циклодола, курсировавшего между Пекином и «Ямой». Верх человека был выдержан в рамках иностранного стиля. Но,  все что было ниже, вызывало, как минимум, удивление. Это были штаны пошитые из советского матраса ( в тот период был всего два вида в широкую красную и синюю полоску) в красно белую полосу. Издали это выглядело неким иностранным шиком, но вблизи  это был все тот же советский матрас до боли знакомый писающимся посетителям пионерских лагерей. Завершали костюм красного цвета борцовки. Я, конечно, тоже тем еще фруктом был, и к этому времени умудрился какими то ченджями с Пашей Индюком нарыть себе немецкий бензоколоночный дерматиновый комбинезон, нереально канареечного цвета и отсвечивал  метров эдак с 200-т на фоне советской публики.  Верх костюма  был дополнен  не менее дерматиновой курточкой в стиле Перфекто, но не такой как у начинающих металлистов, а «глянцевой» заказной. Естественно такие клоуны не могли к друг другу не подмагнитится, и оборжав друг друга с ног до головы, мы подружились. Тема с борцовками мне очень понравилась, потому что являлась тем самым искомым стебом, но время требовало предельной оригинальности, и я выбрал в пару к денисовским, коричневого цвета самбовки.  Все было дико забавно, кроме разве того, что подошвы на них очень быстро стирались. А вскоре частая смена подобной стиравшейся обуви попросту надоела. А так,  в ход шли все изъятые из окружающей реалий «ингредиенты». Помню  у кого то в гостях был запримечен натуральный поросячий череп, который тут ж был превращен в пряжку с минимальной оправой.  Его какое то время домогался Миша Ложкин решив отлить металлическую копию, но я то знал что такие вещи обратно не  возвращаются и поэтому череп пал в честном бою с какими то гопорями. Причем поэтапно, сначала ему размозжили нос, который я заменил на слепленный из  макетного пластилина пятачок, потом вовсе был расколот ударом чьего то ботинка. Очки без стекол или сделанные из разных основ, дебильные значки  с надписями «трест военных столовых» или «клуб книголюбов» естественно украшали борта множества куртеек. С краской для волос было туговато и выручал только «красный и черный тюльпан», дававшие какие то близкие к алому и малиновому оттенки. Помнится один раз  гаишник кемаривший « в стакане» на перекрестке Никитских ворот поперхнулся своим свистком и  ему реально от этого стало плохо, только из-за того  что нечто непонятное в виде меня прокурсировало мимо его поста  сначала, с черной, затем какой то рыжей, и в заключении малиновой щеткой на голове. Бедняга не знал что именно в этот день был завоз краски в парикмахерскую. (смеется). Да стоит отметить, что как- то ходить в одиночку было уже не  робко, а попросту не получалось. Всегда подтусовывались какие то неформальные личности, поскольку поход  по улицам превращался в театр. При этом необъяснимым образом подобные персонажи как-то передвигались по году парами, вне зависимости от стиля, будь то Армен с Нациком или Леша Кот с Женей Круглым, постоянно  сбиваясь в разноцветные стайки. Вот так и рождался тот феномен, который похоже обозначен как московский «панк хардкор». И все было действительно хардкоровым- абсолютно искренний  подростковое юродство, подкрепленное особого вида жестким упрямством и достаточно крепким физическим здоровьем. Появлялись иногородние панк –рокеры, такие как Юра Батон и Свиноматка, которые тоже держали свой индивидуальный стиль. Количество сторонников росло и появлялась возможность какого то униформирования. Причем если раньше я мог позволить себе менять одежду по утюговским  раза три в неделю, то теперь ситуация подразумевало какое то общее униформирование. Милитаристский стандарт как то не очень был интересен , поэтому все сводилось к коже, которые у всех были разного стандарта, ирокезам , которые как то постоянно видоизменялись. Причем те кто до сих пор считает что сложная конструкция на голове каким то образом мешает в драке, попросту не понимает, что после первого  пропущенного удара эта тема становится абсолютно неактуальной.(смеется) Радикальный период  для внешнего вида все же не затянулся надолго, это было некой промежуточной фазой. Смешение стиля с рокерским было неизбежно, и  вся гремучая смесь укладывалась во все зарубежные каноны, хотя мы то особо ничего о них не знали. Все что было в нашем распоряжении это музыка, фильм «Мэд Макс» и фантазии. Но вектор в развитии был взят абсолютно правильный, и вся эволюция панк-рокеркого стиля  происходила стремительно. Потом началась наверное наиболее сложная фаза, когда появился Андрей Роджер  и  назрел проект «Провокация». Приехал он из какого то Барнаула абсолютно не прикинутый и мы первым делом повели его на Тишинку где со свойственным  глумежом стали наряжать его как новогоднюю елку. То что получилось в итоге, сложно представить, но «Лицедеи» со своей оригинальной клоунской программой, не вызывали столько смеха сколько скомпилированные в тот раз образы. Стиль естественно был карикатурный, но  действительно концептуальный. Были такие изделия совпрома, высокие рабочие ботинки липецкого завода на носу которых был наварен резиновый шар как протектор от падающих на ноги тяжестей. Из таких ботинок торчали  шпильки ножек с лампасами из булавок. Далее шла основная часть униформы.  Время было уже близкое к зиме поэтому поверх кожи было водружено  серое добортное пальто длинной чуть ниже колена. Выбор на него пал по единственной причине, по неизвестной природе причинам такие польта у отечественных моделлеров получались трапецевидными, что придавало  общему виду необходимый матрешкообразный статус.  Долго мучались что водрузить на «башню» сооружения. И решение опять же пришло из реалий. В Москве тогда наибольшими «модниками» слыли гости из солнечной Грузии, постоянно мелькавшие по московским улицам, представители которой имели свой главный атрибут в виде огромного блина кепки-аэродрома. Идеально подходило под выбритые виски, и для того что бы спрятать под нее сюрпризную часть прически. Вот. Приблизительно так выглядел придуманный за несколько часов стиль  от которого попросту валило с ног от хохота. Помноженный в пятеро по количеству носителей это было нечто не укладывавшееся в сознание наблюдателей, хотя целиком и полностью состояло из современных тому времени предметов.(смеется) И так делали многие, кого в последствии обозначали как панков. И биберевская тусовка использовавшая детские советские шапочки и превращавшая себя в дебилов переростков, и  Сережа Балашов с товарищами,  собиравший немыслимо ядовитые костюмы. Не говоря уже о звездах  концертных тусовок Алане С Марго и остальных участников  сквота на преображенке, разгуливавших  по городу в стебных панк номенклотурных одеяниях и пирожках. В будние же дни Олег, которого назвали Аланом вслед за выходом  австралийского фильма «Я умею прыгать через лужи» отрабатывал дворником на Преображенском рынке . Где  одинокие и по утреннему грустные грузины,  тихо пробирались вдоль стенок строения, когда  на площади рынка бродила одинокая фигура  в наушниках м с метлой. Костюм дополнял фартук, огненно рыжий ирокез и фюрерские усы на далеко уже не подростковом  задумчивом лице. Люди смотрели на такое свое отражение и кто- то попросту пятил, а кого- то озаряло.

Хэнк

У меня тоже были какие то значки, но прически меня увлекали больше. Я тогда уже экспериментировал с волосами различной длинны и оставлял на голове длинный хвост, наподобие кришнаитской шукры, которую называл глюкоотвод, ниже находились двойные прядки «колдунчики», а спереди двойные прядки которые назывались «песики». Усики, были «мотиками», а ирокез на бороде» обормотики». Вот такая сложная система классификации. А началось это в классе в шестом, когда я решил сам себя постричь, и думал что это легко. Выстриг себе криво челку, потом уже продолжил со всех сторон, при помощи двух зеркал, стало получаться. Стал стричь друзей и подруг за какие то смешные деньги, а потом вдруг стукнуло в голову что надо получить диплом, который получил по профилю женского мастера, и с тех пор с в полной уверенности в своей профпригодности делаю изумительные вариации причесок, как  известным музыкантам, так и простым неформалам которые могут себе позволить быть оригинальными. Наверное говорить о том, что подобный результат невозможен в модных салонах говорить излишне, но все же скажу. И так я этим процессом увлекся, что даже прощелкал момент, когда в стране произошла смена строя. Как- то для  меня это все прошло незаметно, да и сейчас я думаю, что мало чего в стране поменялось из того, что действительно хотелось изменить. 

СМЕШЕНИЕ ПЛЕМЕН.

К концу 80-х, когда униформирование отдельных стилистических племен каким то образом устоялось, началось сближение различных  группировок, за счет присутствия на одних и тех же концертных и выставочных площадках. Этому способствовало и общее противостояние гопниккам и люберам и общие места закупки или производства  атрибутики. Постепенно начала формироваться  межстилистическая группа, определявшаяся личными качествами и способностями. После окончания уличных потасовок, о которых речь пойдет отдельно и победой неформальных образов над стереотипными, уличные стили мгновенно обрели популярность в массах. И тусовка поспешила отделится от собственных клонов, что бы не утратить собственной уникальности и оставаться на передовой. Все это привело к новой стандартизации винтажного дресскода. Подобная ситуация происходила и в творческой среде, представители которой уже были на слуху и пытались внедрить генерировавшиеся образы через сцену и  перформансы отдельно от «уличных подиумов». 

Кирилл Миллер.

Потом из Москвы приехали два абсолютно джинсовых паренька, у которых разве что трусы были не из джута. Двое из ларца, одинаковых с лица. В аккуратной тертой джинсы, что даже на тот период для питерских реалий было определенным уровнем. Одним из прибывших был Сергей Шкодин, а другой- Фима Шапиро. И Шкодин как раз познакомил меня со Светой  Петровой, которая преподавала философию в каком то институте. Появился и Леша Старых который помимо своих дел занимался пошивом, и он как раз делал коллекции на фанатские темы. Помню, тогда он как раз сделал костюм «алисон» на тему групп «Алисы» когда Задерий «ушел» из первой Кинчевым, и тот создал свой собственный проект «Нате». Все это развивалось как неформальная эстетика модных показов и мы развили эту тему до того , что надеть на себя можно все. Не просто носить как элемент одежды, а именно надеть и попробовать поносить(смеются) Надевались все предметы обихода и интерьера, от велосипедных колес до унитазов. Был знаменит костюм «японского самурая», когда   на человека  крышку от плиты с четырьмя дырками как воротник, с атрибутами  мясорубок на  руках. Во всем этом так же, если напрячься, можно было усмотреть параллели с деятельностью конструктивистов в театре и советской моде начала 20 века, с той небольшой разницей что авангардная мода того периода ни в коей мере не могла заинтересовать советскую индустрию, тиражировавшую какую то полузековскую и полувоенную одежду. Выставляя на показах недоступные населению обычные вторичные по сути модели, которые так же вряд ли могли иметь свое продолжение в производстве. Поэтому неформалы и оттягивались, вовсю генерируя огромное количество новых идей, которые тут же растворялись в небытие. Единственные кто эти тенденции находил действительно серьезными и интересными конечно же были иностранцы, очень продвинутые журналисты  и не менее продвинутые неформалы , которых в нашем городе были единицы. Так или иначе, благодаря эти телодвижением в немецкий фильм «Даешь рокенролл»  попали и съемки показов и «Аукцион» с Веселкиным и Гаркушей. Так же как и модели Бухинника, которого я зацепил на рижском фестивале моды и он переехал позже в Ленинград, но будучи не из местных кругов развивался параллельно. Еще нескольких авангардных отечественных модельеров, Катя Филлипова, участвовавшая в «Поп Механике» и этих показах. Катя делала специально коллекцию под проект «80-т воздушных поцелуев», когда мы собирали девичий военных хор и развивали милитаристскую тематику. Все это постепенно превращалось в театральный перформанс,  к которому подтянулся Чернов, поддерживавший стиль «Ассы», но как- то не долго задержался и ушел обратно к Курехину.  Леша Старых , будучи талантливым человеком, развил тему магазинов связанных с рок-н-ролльной тематикой, и дай бог что бы все у него получалось и в дальнейшем. Потом ЛЭМ покинул и я, сделав модельный дом Павел Корчагин и магазин модной одежды «Другая культура», а  Света Петрова  с театром ЛЭМ  поехала в европейский тур в 90-х.Я же продолжал заниматься и модой, и бодиартом , совмещая эти два  понятия, и расписывал строгие мужские костюмы. Были модели с колючими проволоками и плетенкой, незадолго до того как эта идея расписных вещей появилась на том же западе. Связи с «Аукцыоном» поддерживались, но ребята уже повзрослели и одеваться выпендриваться  им стало как- то не очень интересно.

Новая волна столичных неформалов конца 80-х,  умудрившаяся попасть в последний вагон отбывающего в небытье  «поезда уличных стилей» сделала своей Меккой Старый Арбат. Где смешались остатки утюжьей, брейкерской и рокерской стилистики, так же закономерно  приблизившихся к общему знаменателю. Начиналась время новых коммуникаций и новых товарно-денежных отношений.

Миша Бастер

Если, быть точным, то слияния началось несколько раньше, когда псайкобильный бум накрыл страны восточной Европы. Уже в 88 году общие интересы нашлись у радикальных панков и тусовки со МХАТА, тяготеющих к стилю рокобилли. Маврикий, Влад, и несколько отвязанных девушек частенько стали появляться на тусовке, именуемой в простонародье как «Тварь», где уже находилась пестрое скопище разночинцев. Причем слияние происходило не совсем гладко, что выливалось порой в некое количество синяков. Но уже к 89 году, сублимированная  туса осела на Патриарших  прудах. К тому же окончательный разброд в контролирующей  системе привел к тому, что вместе с легализацией кооперации в Москву хлынул поток оголтелых представителей Кавказа, Средней Азии, и различных глубинок Союза.  Поэтому и произошло то, что и должно было произойти. Костяк тусовок,  пришел к общему знаменателю с американистким «рэйбел» стилем, хотя наша конфорка, плотно стоявшая на модовских позициях продолжала экспериментировать с дендистским эпатажем и держала стиль. Этот фактор, в не малой степени, способствовал ренессансу Тишинского рынка.И за 10 лет до общемирового  бума на винтаж, московские, да и питерская молодежь, была на авангардной лыжне.

Зато пришла индустриально-милитаристическая эстетика, пограничная с хардмодовской. От «Тишинки» до «Джелторанга» курсировали молодые люди в натовках, бомберах и тяжелых ботинках. Стрижки постепенно мутировали и коки постепенно состригались до  «платформ», а позднее и вовсе на «ноль». Все это, так или иначе, совпадало со сценарием по которым развивалось движение 70-х тех же теддов и модов в Англии.

Марципан

Слияние это привело к тому, что  после 90 года ортодоксальный рок-н-рол стал общим стилем для множества субкультур. Происходило общее смятение в общественных рядах, комсомольцы суетившиеся вокруг неформалов, только усиливали тенденцию сплочения уже не меломанским пристрастиям, а по личным качествам тусовщиков. Да, была такая тусовка в кафе «Современник», где собирались меломаны слушавшие музыку в диапозоне от «Резидентс» до «Свонс».А мы тогда  стали держаться стиля хипстеров 60-х, или попросту модов. Тогда уже стало появляться информация о том, что это такое, и  многие обращались к уставшим армянским портным, с  просьбами сделать Свит так же как в журнале, только разрез сзади делать  не нужно. 

Ира Гру

С 1988 года я успела поработать в «Сервисцентре» Министерства внешнеэкономических связей вместе с «Тяжелым днем». Концертная организация при МДМ под комсомольским соусом вывозила музыкантов на гастроли по городам СССР и за рубеж. Естественно, панков никуда не приглашали, боялись. Тогда здесь попер стиль близкий к глэм року, как у Kiss,  Motley Crue, Poison и т. п. Радикалы же уходили в глухую черную гамму. На нас это тоже повлияло, я стала сотрудничать с группами «Металл-аккорд», «Примадонна», «Тяжелый день», «Черный обелиск» как костюмер, так как понятия «стилист» тогда не существовало.  

Параллельно началась тема с Тишинским рынком, куда стекалась модная молодежь, и было огромное количество невероятно прикольных вещей которые становились элементами одежды неформалов. К концу 80-х когда произошло стилистическое смешение на передний план вышла полумилитаристкая тематика  и  широкой популярностью пользовались военные ботинки и «натовки». При чем если здесь катила иностранная форма, то за границей была популярна советская военная атрибутика.  Когда стали появляться  кооперативы я начала работать в ателье на Чистых прудах,  там где теперь «Баркарола». Там мы с Миледи произвели на свет коллекцию «Милитари», основательно зачистив перед этим магазин «Военторг». Все это тут же было выкуплено итальянцами,  остались только фото. Вообще, мы работали как сумасшедшие и были благодарны директору за то, что нас туда взяли, несмотря на наш внешний вид. И как то успевали все, начиная работу в 7-8 часов утра, в обед успевали потусоваться на Чистых прудах с хиппи и панками, а, возвращаясь, работали вновь. По вечерам и выходным мы с Юлей Локомотивом ходили на концерты, фотовыставки. Потом директора  кооператива убили чеченцы, и мы свалили работать в Театр на Трифоновской. Мастерская наша находилась в старом доме с настоящими привидениями и полтергейстом, и после смерти очередного директора я решила, что у меня больше не будет директоров, а только компаньоны, и... пора начинать свое дело.

Олег Хак

Начало девяностых были сопряжены с как бы предпринимательской деятельностью, которая родилась из общей потребностей советских реалий и наших знаний о одежде и чувстве стиля. Заключалась эта деятельность в пошиве всевозможных кожаных, и не очень, изделий. Шелкографский процесс был освоен, что приводило к длительным концептуальным дебатам по поводу того что лучше, если я сошью 50 курток  и откатаю на них пенорезиной «Перестройка и  Чикаго Булз», или он сделает приличной краской многоцветную красоту,  на какой то сложной модели, но одной. Как обычно искусство пало жертвой предприимчивости(смеется).А если серьезно, то было организовано мини производство  по пошиву качественной одежды, потому как открылся печально знаменитый Рижский рынок. Где легализовывались подпольные цеховые производства, годами томившиеся в советском подполье. А потом знакомые подросли окончательно, обзавелись работами и семьями, и посещение  новых тусовочных мест стало эпизодическим. Но мы все равно продолжаем поддерживать связи, потому что в душе уже ничего не изменишь, что собственно и не нужно.

Илья Пинчер

Внешний вид  у брейкеров в 86-87 году сильно разнился. Лично для меня, в силу возраста и возможностей, белые перчатки и узкие очки как у некоторых персонажей, были абсолютной экзотикой, поэтому мне пареньку из глубинки приходилось как то выкручиваться самостоятельно. Помню пошла серия первых конкурсов и фестивалей в Москве и на ВДНХ выступал «Меркурий» и огромная толпа уже уличных брейкеров которые на фоне серо-красных улиц смотрелись весьма ярко и экзотично. Я же ходил в РО(рабочая одежда )сшитая по джинсовым лекалам, клетчатая рубашка, чуть ли не мамин платок на шеи, и белые кеды. Такое подростковое подобие американисткого стиля, активно внедрявшееся через утюгов и гамщиков. (смеются).Причем прически какой то у меня не было , я все еще мечтал, но в московской среде утвердился стиляжий стайлинг на голове, под Олега Кошевого. Короткие прически были редкостью. На ВДНХ я остолбенел от обилия соратников, и обнаружил что западная стилистика по крупицам доходившая непонятными путями и адаптировавшаяся в оригинальных вариантах, вместе с новыми рекрутами привнесла копирование уже не западной, а оригинальной советской вариации. Люди начинали косить под своих авторитетов, но я уже что то умел сам и старался приобщится к новой коммуникации. Тогда же меня знакомые затащили в «Молоко», где я увидел группу «Хип Хоп» в оранжевых  ветровках, Колючий ( ныне лидер «Би Пипл» )Банан,  там же встретил  Дельфина. Все были прикинуты офигенно И я в своем нелепом прикиде чувствовал себя каким то гадким утенком. И когда я пришел в 88 году на Арбат, то встретил всех тех же  людей, неподалеку от «Арбы» где на «аттракции» тусовались брейкера. Ваня Синий, Попс, у которого я много чему научился, и с удивлением обнаружил что мы с ним живем неподалеку. 

При этом сами брейкера волей-неволей были вынуждены заниматься утюжкой,  что бы «держать стиль» и «быть на инфе». Параллельно развивалось  местное рукоделие. Забавно, везде в этот период развития кооперации, продавалось нижнее белье, точнее пижама розового и голубого цвета. Да балахоны такие были и наши местные умельцы перешивали из них кенгурушки. Получалась вполне приличная униформа состоящая из штанов, которые назывались «пирамидами», «кенгурушек» и балахонов, всяческих кепок и бейсболок. Помню когда я купил себе первую бейсболку где то на юге, то чувствовал себя чуть ли не королем брейк данса. Правда счастье было недолгим, дня через два  ее с меня сняли, как раз на Ждани (смеется) На фоне буро-коричневой одежды советского производства все это выглядело немыслимо ярким и привлекательным не только для активной молодежи, но и для гопников, ее грабившую. Обувь была всегда проблемой поэтому сначала выручали кеды и фарца, поставлявшая балансы и найки, белого цвета. Напульсники всяческие…Были такие широкие напульсники с ремешком для часов и двумя маленькими компасами по бокам.  Джинсы тогда многие вываривали в хлорке, причем какой то крупной клеткой, узлами и разводами, а мои знакомые их красили. Ваня «Синий» и Ваня «Зеленый», получили свои позывные именно по этой причине. У первого был синий тренировочный костюм и кенгуруха, у второго зеленая кенгурушка и джинсы. Я сначала тоже загорелся к новациями, но 501-е «ливаи»,  «американисткий» стиль и кислотные цвета зацементировали мои предпочтения на этом. 

Прототипами в одежде и поведении, конечно же,   выступали персонажи из видео про американских хипхоперов, которые стали просачиваться в молодежную среду. Все это калькировалось и окружалось какой то псевдоамериканской романтикой, которую переосмысливали на местах советские подростки. Как бы искаженно мы ее не понимали, все были молоды, у всех горели глаза,  хотелось новаций и самореализации и все это давало свой особый результат. Причем хотелось многим, и сам собой складывался круг общения- коммуникация на Арбате и в «Молоке».

Андрей Литва

Утюги были и раньше, но  это можно обозначить как тусовку людей специализировавшихся на доставке модной одежды нуждающимся модникам.Именно «молоко» можно было обозначить как « утюжий» клуб, где подобный образ  жизни культивировался. Кроссовки, джинсы, валюта, понеслось. Там я встретился с Муравьем и Доктором. Такие брейкеры-утюги. Там же первый раз появился чернявый толстоватый паренек, в перчатках, значках и непонятках, который позже стал «отцом русского транса» Тимур Мамедов, он же «Мамед». А тогда у него даже брейк танцевать не очень получалось.

Еженедельно принимался в различные отделения за несанкционированные валютные операции. При этом, особую раздражительность у контролирующих органов вызывал обмен советских флагов на вражеские единицы.(смеется).Но  откупится было не сложно, вся страна жила на взятках и нетрудовых доходах,  и все делали вид что этого не происходит. А утюги стали тем самым раздражителем, потому как нагло светились своим внешним видом и мнимым благополучием на фоне советской серости. Поэтому, видимо и стали объектом различных нападок. Я тогда рассекал  в рабочей униформе; плаще инспекторе, их у меня было несколько, инспектора на ногах и слаксы. При этом маршруты были традиционными для утюгов-одиночек- Александровский сад и «Белка»(гостиница Белград) , а Краску и Яшку я как то обходил стороной, потому как там был свои тусовки американисткого типа ,  и как то не тянуло в них вписываться. Конечно же  по пятам ходили спецы а к каждому  отделению было приписано по несколько воинов- интернационалистов, которые формировали ДНД. Вот они на нас и отрывались.

Тогда уже схлынула волна люберов, но ситуация была достаточно жесткой. Утюгов того периода ловило по пять бригад оперов, с другой стороны были быки и любера. Причем первые два быка которые там появились, были Кирпич и Щека, специализировавшиеся на гоп-стопе, но их практически сразу же пресанули  парнокопытные покруче. С ходу подходили, поднимали кого ни будь за ногу, мерили размер обуви, и буквально вытрясали подростков из кишек. Когда подобные персоны появлялись в поле зрения все гамщики толпившиеся на Арбате, как стайка чирикающих воробьев, с криками разбегались в разные стороны (смеются). Молодые были, да к тому же не могли физически постоять за себя. Так что приходилось взрослеть в достаточно жестких условиях. Тогда же открылась новая тема с отелем «Можайский» где стартанула какая то начинающая банда. Специалистом товарно-денежных отношений почему то оказался я, и мне доверяли пакет набитый деньгами, ежедневную общую выручку. Потом все это стало скучным, и я вернулся на Арбат, поставив два стола с атрибутикой. Рядом «стояли» Валера Пенс и Фриля,  и в этот же период подтянулся контингент из иных рокерских сфер. К тому же, это был период расцвета кооперации, все смешалось в одну кучу,  но я как- то придерживался рок-н-рольной темы, и она меня выруливала на правильные тропинки. А другая часть утюгов смешалась с танцевавшими брейк на Арбате ребятами.  Ну вот, а те кто утюжили, они все таки по продвинутой в плане информации были и уже тогда начили хип-хопом заниматься. Дельфин, Миха, Олень, Лева Ребров ходивший тогда с хаером ниже плеч, много можно кого перечислить. Это все было в диковинку, но меня уже не интересовало. Мы с Левой ходили с хаерами, и всех там задирали,  а выручка оседала в кафе «Раса»(смеется).Кстати там же возле кафе, позже была повешена табличка в память о Игоре Черепанове, который стоял у истоков арбатской утюговской темы, который потом встал на сторону быков прикручивавший эту вольницу уже в начале 90-х, и погиб. Утюги предыдущей волны уже отошли от беготни с системой нычек, и просто стали скупать валюту у торговавших флагами, значками и матрешками, периодически подвергаясь вымогательствам со стороны бычья, оккупировавшего кафе в кинотеатре «Октябрь» на Калининском.  

В начале 90-х, в рамках общих событий хлынувшего вала польской и иной продукции, гуманитарной помощи  в виде «секонд хенда» и возможностей заказывать вещи из-за границы. Постепенно уличные стили униформировались в более простую и черную одежду, подразумевавшуюся как стиль «индипендет» так и  «индустриальный». Байкерское движение тоже стандартизировало международный вид брутального мотоциклиста. С зарождением клубной системы и «эйсид хауса» начали появляться новые вещи с кислотными цветами и этническими орнаментами, но…Это совсем другая история.

Лариса Ла-Ре

Тогда уже мощной волной пошла винтажная тема и появилось немалое количество весело и стильно одетых людей, которые считали своим долгом поприсутствовать на всех подобных мероприятиях. Многие из этих людей в недалеком будущем пополнили ряды московских дизайнеров, фотографов и модельеров. Городская мода начала меняться, и на смену воинственной вульгарности пришел ретро стиль и сдержанность. В пику какофонии цвета  и «варенкам» с Рижского рынка стала модной черная одежда простого кроя которую поддерживали многие неформалы  тусующиеся по сквотам.  Опять же, место стало полезным в плане связи между Москвой и Питером, где подобных масштабных площадок не было. Там все было более компактно и можно сказать интеллигентно.  На Петровском же  бульваре сложилась неплохая база, которая стимулировала многие творческие процессы в городе. Тогда же в начале 90-х Инна Шульженко организовала галерею «Аз арт» и мы с удовольствием участвовали в ее программах со своими показами. Начались какие то околомодельные  движения. Красота во всех ее проявлениях, вслед за экспансией красных пиджаков в которых разгуливали быки, стала закономерно востребованной. Опять же  ежегодно проводился рижский фестиваль авангардной моды, Петлюра начал ездить в Германию. Потом были организованы серии крупных показов на каких то заводских площадях и на территории только-только открывшегося Савеловского рынка. Да, потом был Тбилисский фестиваль который кто то непонятным образом пытался организовать, взяв и не отдав какие то деньги, в результате чего большинство участников показа попросту попали в заложники. Было забавно и слава богу окончилось благополучно. Начался период каких то авантюр, с подтянувшейся попсой и какими то немалыми деньгами. Участвовать в этом всем не было никакого желания, и те кто хотел чего то делать самостоятельно предпочли полузакрытые клубные вечеринки. Или ездили по каким то городам, участвуя в бесконечных перформансах. Зато на подиумах стали появляться люди, которых ранее можно было встретить как зрителей того ж Петровского.

Что тоже неплохо.

Дополнительная информация  в галерейном разделе

Читать больше про феномен альтернативной моды 1985-1995 годов