Беседа с Ником Рок-н-роллом.Монморанси 2000.

Лаэртский: И я напоминаю, что сегодня в гостях у программы "Монморанси" Ник Рок-н-ролл. [...] Ты закончил своё предыдущее выступление мыслью о том, что сейчас времена, происходящие в Рашке, сильно ассоциируются у тебя с временами 1976 года в Лондоне...

Ник: Да, знаешь, как газеты того времени говорили об этих пижонах "Секс Пистолз"? "Дэйли мьюзик", например. Они говорили: "Наконец-то появилась достойная диверсионная команда в этом шумном троянском коне шоу-бизнеса, которая снова сделала рок-н-ролл реальной угрозой". Прошу не путать "панк-рок группы" (смеётся) "Наив" и "Четыре таракана" с появлением "Секс Пистолз" того времени.

Лаэртский: Вот я хотел бы провести некоторые такие аналогии. Тогда в 1976 году, это Лондон, у них были пабы, Коль. Пабы... В пабах было хорошее пиво. У нас тоже появилось хорошее пиво, но на него нужен прайс, на него нужны деньги. Например, честно говоря, несмотря на всё желание смотреть с оптимизмом на происходящую ситуацию, на желание, чтоб действительно что-то появилось совершенно не зависящее от всего происходящего вокруг ужаса унд содомии, я не вижу просто место, откуда это может появиться. Почему - потому что реально как москвичей испортил жилой вопрос, так всех музыкантов испортили "бабки". Ты только что рассказал сам историю - повтори её ещё раз. Ты же являешься президентом рок-клуба, да?

Ник: Ну, был директором рок-центра...

Лаэртский: Ну расскажи прямо в прямом эфире эту историю.

Ник: В городе Тюмени, где я уже долгое время культуртрегерствую, не буду перечислять все те вещи, что были сделаны и будут делаться ещё в этом городе... Я стал директором рок-центра "Белый кот" - отчасти благодаря Провидению, отчасти благодаря Вадику Швецу, есть такой человек... вот. Моя задача была - сделать атмосферу... Причём я пришёл не на пустое место, очень классное место было. Там не было никаких войн, не было никаких драк - то есть, атмосфера. У меня музыканты получали 40% (они вообще раньше ничего не получали). Я решил выдавать им эти 40%...

Лаэртский: Независимо от...

Ник: ...независимо от уровня, независимо от исполнения, себе брал 10%, решил по честному, понимаешь? А потом началась такая странная история. Есть такая ансамбля... прошу прощения, группа - "Система безопасности"...

Лаэртский: К счастью, не слышал...

Ник: К счастью, да... кстати.

Лаэртский: Их ну сто-олько щас развелось...

Ник: Доходило до того, что они звали своих родителей - маму и папу - чтобы те проверяли, сколько билетов было куплено! Самое поганое то, что это происходило... у меня есть преемница, Наталья Рускова-Грецкая, которая сейчас продолжает тянуть мёртвого из болота... ну, она вообще сестра Деда Мазая... Планида у неё такая. А я в это время был в концертной поездке, у меня началось продолжение истории, я решил продолжить игру в рок-н-ролл, мне это стало жутко интересно... но не в этом дело, речь сейчас не обо мне. Когда она мне рассказывает о том, что "были родители", понимаешь... этих музыкантов, которые поставили на проверку кассу - я говорю: "Ты чё, девочка, охуела? Ты - директор рок-центра - позволяешь на самом деле так с собой обращаться..." У меня не было слов, понимаешь...

Лаэртский: Помнишь, Таня Буланова выпустила альбом "Моё женское сердце"?

Ник: Да...

Лаэртский: Вот так!

Ник: И я, например, могу сказать, что некоторые музыканты - я говорю о музыкантах, о тех самых музыкантах... Музыканты! У меня напрочь ассоциируются... я не хочу обидеть девушек с Тверской, я прошу у них прощения, если они нас слушают сейчас... напрочь ассоциируется с тем самым, что говорят про девушек с Тверской. И у меня возникает желание... когда я был директором рок-клуба, я понял суть и глубину пролов, понимаешь? Я понял это наконец-то, до меня дошло и без всякой папки со сценарием Андерсена, я улыбнулся своей обаятельной улыбкой... как ты знаешь, у меня фарфоровые зубы... Своей фарфоровой улыбкой. Я просто офигел и понял, что их надо просто ставить к стенке, музыкантов то бишь, и просто стрелять.

Лаэртский: Или наоборот - брать с них дикий прайс за право выступать...

Ник: За право выступать у самого Ника Рок-н-Ролла!

Лаэртский: Да!

Ник: Я совершенно об этом забыл, о чём горько сожалею, но не жалею. Никаких ироний, никаких абсолютно братушеств - "ты мой братушка" там... У меня была история здесь с "Китайским лётчиком" - не хочу я об этом просто говорить, не хочу говорить об этом ансамбле, который с нами играл. Ну не хочу я просто, понимаешь...

Лаэртский: Естественно, зачем?..

Ник: Да... Пиар... Дело в том, что я понял, что с группой со своей, с ребятами, вернее, мы играем в свою игру. Никого не хочу брать в свою игру - это наша игра, это моя игра. Я просто во избежание всяких ненужных курьёзов и ненужных совершенно догонов - я играю в эту игру сам. То есть, я примерно иллюстрирую такую игру "Сделай сам", понимаешь... Ничего хорошего я не могу сказать о подобном проявлении панибратства и те люди, которые говорят о том, что "вот мы сделаем рок-клуб, который будет по сути похожим на р-рок-клуб, у нас будет надо раскачивать..." Да ни хрена не надо ничего раскачивать - индивидуалы остаются индивидуалами, а товары народного потребления - товарами народного потребления.

Лаэртский: Целиком согласен. Кстати, тут же можно забросить огромный комок кала (сокращённо КК) - и в директоров. Дело в том, что я не знаю, как в регионах происходит ситуация, в Москве она следующая...

Ник: Да ничего не происходит...

Лаэртский: Да?

Ник: Да.

Лаэртский: Но это лучше, чем то, что происходит здесь. Когда каждый желает, так сказать, схватить лавры Стаса Намина. Каждому мало уже быть директором одной группы, он хочет быть директором нескольких групп, в конце концов стать директором мощного продюсерского центра - а силёнок и мозгов-то мало, а желания и бабок много...

Ник: Идея-то хорошая, понимаешь...

Лаэртский: Но мозг слаб. Мозг не вытягивает. Столько хороших ребят погорело. Хороших на этом... стали хряками, попросту говоря, подставили музыкантов, понимаешь... И самое главное, вот умный человек, когда ты говоришь ему в лицо: "Парень, ты облажался. Ты - дурак и скотина по той-то, той-то и той-то причине". Если он умный человек, он ну может быть, сперва не примет это, потом перезвонит и скажет: "Слушай, спасибо! Ты помог мне". Дурак - он и два года будет смотреть на тебя волком. И вот к сожалению, 100% людей, которым так говорилось, ради их блага, они смотрят волками, можешь себе представить? Какая радиация в Москве сейчас, Коля, какая радиация! Нет катализаторов в автомобилях, еда плохая, пучит их всех...

Ник: Саня, дело в том, что я ведь люблю город Москва на протяжении двадцати лет, поэтому я здесь и не живу, видишь ли...

Лаэртский: Очень правильно, кстати.

Ник: Я люблю Москву, просто безумно люблю Москву, но никогда я здесь не буду жить, дабы не было того, что у меня произошло в городе Тюмени. А что касается, допустим, событий - всё очень просто, всё очень знаменательно... есть такая штука - импровизация. И есть те, которые могут летать, а есть те, которые могут ходить. Вот между ними существует такая договорённость (не у всех) о сюжетно-фабульной линии. Если бы люди, играющие роль директоров там, рок-групп, врубались бы, как надо вообще пахать... А пахать можно элементарно - я вот примерно такую вещь мыслю: допустим, рок-группа, директор. Всё очень чётко - берёшь карту и так по городам маршрут составляешь. Находишь парнягу нормального или деваху. Или девушку, или женщину, или парня, или мужчину. И говоришь - вот так и так, это город, а рядом с ним ещё один город... нужна идея, нужна концепция. Есть группа - я говорю только о группе, а не о товарах народного потребления...

Лаэртский: Безусловно...

Ник: И вот надо сделать такой маршрут. Как, знаешь - "Поднятая целина", Комсомольск-на-Амуре... закидывается человек, даётся некоторое количество денег. За месяц он должен завязать знакомства. За месяц этот город должен напрочь ассоциироваться с этим человеком. То есть, у него в руках только кассета или компашка. И он должен сделать так, чтобы было ощущение, что город только ждал, когда появятся вот эти ребята! А ребятам не нужно выдумывать какие-то центурионовские прайс-листы... нахватались слов-то, бля... Прайс-листы, гонорар там...

Лаэртский: Послушай, я тебе могу сказать одну короткую фразу - Тольятти, знаешь, город называется?

Ник: Тольятти - я слышал о том, что там проходит фестиваль "Автодром".

Лаэртский: Вот там на прилавках только "Дристящие", "Бзделки" и так далее. И человек, который привезёт кассету какой-то группы, а не товаров наодного потребления, вряд ли будет как-то принят...

Ник: Всё зависит от человека...

Лаэртский: Но таких людей... это должен быть индивидуал. А есть ли у индивидуала время... да, вот. Понимаешь?

Ник: Всё, что в тебе, всё, что горит...

Лаэртский: Вот ты сказал, что в регионах вообще ничего не происходит. Мне же за дете-е-ей страшно: посмотри... вот мы с тобой... мы с тобой были плохими мальчиками, плохими. Но выросли нормальными мужчинами, да? А что сейчас будет с детьми, которые растут в регионах? Может быть, даже очень хорошо, что они будут слушать этот "мумий с троллем" ужасный, может, это лучше, чем "Дристящих", понимаешь? У них нет выбора. Что лично ты, Ник Рок-н-ролл, сделал для того, чтобы тюменские ребятишки услышали настоящий рок-н-ролл? Не в подаче радио "Тюмень-плюс" и педерастического ди-джея, который с улыбкой говорит по бумажке, а нормальный, по-человечески? Чтобы дети поняли, что это есть энергия прежде всего, которой надо подпитываться, что это не развлекаловка. Это энергия, это как манная каша для грудничка, как сиська... О! Как сиська для новорождённого.

Ник: Понимаешь, Саня... видишь ли, какая вещь... Во-первых, я до сих пор не знаю, что такое "настоящий рок-н-ролл", я подозреваю, что это такое, но об этом на ночь глядя говорить не хочу... заботясь только о самом себе, как всегда. Дело в том, что вот тебе реальная история, которая роизошла буквально на днях. Есть такой журнал, появился - "Свистопляс". Это второй журнал, после "Fuzza"... и мы делали презентацию "Свистопляса" в городе Тюмени. Опять же, Вадим Швец всё это организовал. Меня не было долго в Тюмени, я привёз туда Сергея Калугина. Есть такой человек...

Лаэртский: Да, очень неплохо поёт...

Ник: Очень неплохо поёт, и вообще... он в поряде, скажем так.

Лаэртский: Согласен.

Ник: Причём в полном поряде. Дело в том, что Серёга Калугин - он "неформат". У него семь минут композиция, понимаешь - это не радиоформат.

Лаэртский: Да, и даже не телевизионный. И в программу "В нашей гавани приплыл корабль" невозможно...

Ник: Концерт-презентация была назначена на среду. Это будний день в Тюмени, достаточно проблематично сделать там вообще какое-то мероприятие. Всё это происходило в арт-клубе в городе Тюмени. Проблематично сделать мероприятие, причём без какой-то тотальной рекламы... тем не менее на концерт было куплено 284 билета на 200-местный зал... я офигел, я действительно просто обалдел от того, что человек три часа делал концерт, ему слали записки, он отвечал... держал марку концерта... и на второй день был мастеркласс...

Лаэртский: Извини, кстати, что я перебью - вообще, мастеркласс - почему это до сих пор не стало обычным? Вот приезжает музыкант в какой-то далёкий город и для местных музыкантов... он не то, что "ма-а-астер", "я там учу вас"... а просто делится каким-то своим опытом. Если он студийный хороший музыкант - говорит, как он делает мастеринг. Ты сейчас упомянул - меня приятно поразил, грамотный потому что подход. Подход даже будущего, на самом деле.

Ник: Говоря о будущем, ты, сам того не сознавая, говоришь о моём будущем. Потому что дела в Тюмени лихие на самом деле.

Лаэртский: А что там за люди?

Ник: Вот я сейчас хочу тебе сказать... Есть такой злодей - Гультяев Вячеслав Александрович, директор Дворца культуры "Строитель", где и находился рок-центр "Белый кот" и всё творческое объединение "Овация". Прошу не путать с московской "Овацией". Люди, которые единственные в городе формируют какие-то события, понимаешь? И Гультяев в силу того, что мы были там арендаторами, решил убрать всё, что там есть - взял, убрал. Хотя там были фестивали, фестиваль женского вокал 5-6-7 декабря, там была Инна Желанная, там была Умка, "Рада и Терновник", Оля Арефьева - они всё видели, какой был приём, какая была организация - всё видели и прекрасно знают.

Лаэртский: Может быть, он убрал это потому...

Ник: Потому что денег не приносило это!

Лаэртский: А может быть, просто у его дочки нет певческого таланта? Не думал об этом?

Ник: А! Прям в самую дырочку, понимаешь...

Лаэртский: Я не знаю, есть ли у него дочка...

Ник: Офигеть! Прошу прощения за такие слова...

Лаэртский: Знаешь, "поющая бензоколонка"...

Ник: Дело в том, что у него есть группа "Санрайз"...

Лаэртский: Его собственная?

Ник: Его собственная. И он меня просил неоднократно: "Ник, ну сделай концерты "Санрайза" в Москве"... Я говорю: "Интересно, как ты себе, Слава, это представляешь?"

Лаэртский: Ну честно - говённый ансамбль?

Ник: Не то чтобы говённый - это шестидесятые годы, девочки, которые умеют петь на уровне училища искусств, они хорошо поют, душевно поют - но харизмы нет...

Лаэртский: В "Метле" поставить...

Ник: ...но харизмы нет. Я ему сразу сказал - если я кем-то когда-нибудь займусь, то тем, кто будет равноправным партнёром. Кто примет мою игру... и кстати, маленький совет начинающим директорам, особенно это касается одного человечка, не буду называть его имени...

Лаэртский: Ну а почему?

Ник: Не хочу.

Лаэртский: Вдруг не поймёт? Вдруг не дойдёт, а вдруг это поможет ему?

Ник: Ч-чёрт, фамилию забыл... серьёзно.

Лаэртский: Ну имя скажи.

Ник: Саня его зовут. Ни в коем случае не надо становиться директором, если ты обожаешь исполнителя или исполнительницу.

Лаэртский: Ко-ля, ты ме-ня ра-ду-ешь, ты молодец!..

Ник: Ты говоришь о нашем с тобой общем знакомом - меня ещё тогда раздражало, что он постоянно мне говорил: "Ты послушай Ла-эртского, это же Ла-а-эртский!" Я говорю - парень, я вообще-то и сам бы послушал, но что-то я...

Лаэртский: А ты понял, о ком это я?..

Ник: Да, я понял. Сейчас он носится с другим человеком, понимаешь?.. Это не директор. Директор - это парень, который хочет задать себе самому вопрос, но при этом ещё и боится его задать, а если и задаёт - то в полнейшей тишине при отсутствии всяких торшеров и светильников: "А что я с этого буду иметь?.." Даже не так. "Мне на них нужно заработать"...

Лаэртский: Пусть немного, но я должен это сделать.

Ник: Ты продолжил - "но я должен это сделать". Этот парень не ошибся. Его "муми-троль" подъехал к нужным воротам... ада, для того, чтобы из ада в очередной раз попытаться сделать Эдем и обрести потерянный... ад.

Лаэртский: Причём взаимоотношения музыкантов с данным человеком должны быть следующими - если он звонит им среди ночи, говорит - ребята, бесплатно надо отыграть в вагоне Курского вокзала - должны, безусловно, ехать и играть.

Ник: Ништяк! Это должно быть на уважении, это психоделика...

Лаэртский: Он должен быть такой огром... танк. Танк, в котором они всё делают.

Ник: Естественно. Причём этот танк должен быть не с залатанной бронёй.

Лаэртский: Да-а-а-а, конечно!

Ник: Говоря о Тюмени, я могу тебе сказать, что дела там лихие. Ты сецчас говорил о мастерклассе, ты очень всё правильно чувствуешь, Сань... Дело в том, что подготовлен проект Тюменского Дворца молодёжи. Я хочу делать пресс-центр, настоящий пресс-центр в моём понимании. Тем более, мне это безумно интересно, с этим человеком, с Вадимом Швецом, я работаю, я уже знаю его, он одержимый человек. В Тюмени, на фоне того, что там просто отсутствует какая-либо ярко выраженная музыкальная мысль, есть другое. Саня, ты не представляешь, какой там зритель.

Лаэртский: Вообще не представляю.

Ник: [...] В рок-центре "Белый кот" после каждой песни... там не кричали "ва-а-а-ау!", или "йе-е-е-е!", там хлопали... аплодировали. Там даже "мёртвые чебурашки" были другими. Там всё по-другому - отсутствие информации, зритель просто потрясающий. Я на Серёге Калугине, естественно, был, потому что мы ездили таким агитпоездом... [...] ... мы сидели и говорили - не было рекламы, не было раскрутки, приехал человек с гитарой, которого любят, оказывается, знают... задавали вопросы, записки присылали - все по делу, кто-то читает в Интернете о нём, толкиенистов очень много было, людей-ролевиков - они задавали нормальные вопросы, смеялись, аплодировали. Серёга даже в некотором моменте "поплыл" - да простит он меня, если он сейчас слушает, но он сам об этом знает. "Поплыл" в хорошем смысле слова - грубо говоря, состояние поллюции, понимаешь?..

Лаэртский: Понятно, да...

Ник: ...от того, какой зритель. Там, где есть эти люди, там, где есть этот зритель, нужно делать культурологический центр. То место, куда всегда музыканты приедут, даже без гонораров - потому что там по кайфу отыграть. Потому что там есть кайфовый зритель, там есть кайфовая... энергетика города дрянная, город на болотах стоит, но это special для тех, кто там живёт, понимаешь? Ты знаешь, когда я на Дне города сказал "Привет, обноски!", там такой хохот раздался, аплодисменты. Меня там знают, я там много работал, сейчас буду продолжать работать. Обидно то, что проект Тюменского Дворца молодёжи остался там в кабинетах и с этим Гультяевым никто ничего не может поделать, с этим самодуром, который нас оттуда выгнал.

Лаэртский: Конечно, грех так говорить, может быть, здоровье там... съест что не то...

Ник: Там всё понятно - жадность...

Лаэртский: Жадность - значит нервы, нервы - значит плохое пищеварение...

Ник: Или инопланетяне.

Лаэртский: Да-а-а-а!!!

Ник: 20-21 ноября я делаю в Тюмени фестиваль "Рок против инопланетной агрессии", поскольку инопланетяне - это реальность, это данность...

Лаэртский: Безусловно.

Ник: Вспомни фильм "День независимости" - там инопланетяне чётко сказали: "Никаких контактов!" И смотри что начали делать. Тюменский Дворец молодёжи - это то, что я хочу сделать - настоящий пресс-центр, формировать события. Отныне формиратор - вот герой. Если говорить о культуртрегерстве.

Лаэртский: Мне почему-то кажется, у тебя получится.

Ник: Сань, это всё там... Здесь же они киснут - они не понимают, какой зритель ждёт их там.

Лаэртский: Знаешь, у меня какая была телега, с одним был спор - он говорил: так и так, хочу, говорит, бечь отсюда. Ну, куда бечь? Говорит - наверно, в Швецию. Бабок наворовал - и в Швецию. Я говорю - идиот, ну, в Швецию ты приедешь... во-первых, со своими бабками ты в Швеции будешь смешон. Бечь надо в регионы. Беги либо в Ялту, либо в ту же самую Тюмень, где люди живые. Ты не будешь кидать эти бабки направо и налево - типа какой крутой приехал, а ты будешь жить нормально, независимо. Относиться к людям по-доброму и люди к тебе будут так же относиться. Кому сможешь - поможешь. Вот куда надо бежать.

Ник: Да, пока ещё такие места есть. Хотя опять же начинающим культуртрегерам - если они попадут в такие города, условно назовём их региональными населёнными объектами - надо не забыть просто проштудировать фильм "Зеркало для героя" и сделать аут-контролл, то есть выкинуться из этого фильма. Это прямая иллюстрация ко всему тому, что является культуртрегерской работой в городе Тюмени. С юмором и с шутками, да ещё и с прибаутками, с серьёзной ментальностью внутри себя ты можешь... грубо говоря, жить нужно так, если бы ты баллотировался в президенты Соединённых Штатов Америки. Если ты каждый день будешь говорить самому себе: "Парень, ты не обсос"...

Лаэртский: Либо делать по-другому, Коль. Делать по-другому. Вставать, смотреть в зеркало и говорить: "Какой мудак!" Другая крайность - но она тоже...

Ник: Альтернатива...

Лаэртский: ...но она помогает тоже некоторым. Давай послушаем телефонные звонки.

[Телефонный звонок с песнями и мелодекламацией]

[Композиция]

["Если плачет грудничок"]

Лаэртский: Мы продолжаем нашу беседу с Ником Рок-н-роллом и предлагаем вам также принять в ней участие. Номер телефона вам хорошо известен. Я поднимаю дуду. Доброй ночи, вы в прямом эфире, мы полны к вам внимания.

Слушатель: Доброй ночи.

Лаэртский: Здравствуйте.

Слушатель: Я безумно счастлив, что до вас дозвонился. Я в своё время слышал о Нике Рок-н-ролле много, я бывший системный человек... вот... и как бы те легенды, они имеют под собой безусловную почву, поскольку лично слушаю уважаемого человека я только сейчас, это очень приятно... Для того, чтобы понимать, господа - вы некоторым образом бронтозавры такие и вас осталось очень мало...

Ник: А были ли они вообще?

Слушатель: А?

Ник: А были ли они вообще? Я говорю о палеонтологии. Ну, о бронтозаврах.

Слушатель: Это дело тёмное, конечно - но всё это было, я тому свидетель.

Лаэртский: Ну а что это меняет? Хорошо, мы, например, признаем, что мы бронтозавры, даже что птеродактили, но осознавая это...

Ник: Птеродактили в Питере жили...

Слушатель: Вы на всё смотрите с высоты некоей исторической справедливости.

Лаэртский: А как же нам нужно оценивать всё происходящее, на ваш взгляд?

Слушатель: Ну, это достаточно субъективно всё-таки...

Ник: Лично я презираю вообще объективизм. Я считаю, что объективизм вообще должен присутствовать где-нибудь на помойках. Я за субъективизм на самом деле... ну?

Слушатель: Я просто хочу высказать свою субъективную точку зрения...

Лаэртский: Слушаем её.

Слушатель: Великолепно. Относительно молодёжи - конечно, дохлые чебурашки и всё такое имеют место быть...

Ник: Мёртвые, мёртвые. Дохлый - это фюрер.

Слушатель: Мёртвые, да. Тем не менее - имеется и другая молодёжь в наличии. Которая похожа на лучшую часть той молодёжи, которая была раньше. Те самые, которые не могут похвастаться "умелыми жестами рук" и так далее.

Лаэртский: Извините, давайте сделаем так. Мы сейчас не рассматриваем общество в целом, а рассматриваем определённую его часть, определённую составляющую. Если вы уже признали правоту наших выводов - мы не говорим, что вся молодёжь такая. Мы этого не говорим. Мы вообще не говорим слова "молодёжь", если вы заметили - потому что это тупое партийное слово.

Ник: Угу!

Лаэртский: Вот о чём речь. А то, что вы сейчас - это, простите, немножко демагогия. Можно начать говорить об автомобилях, которые под себя подминает компания "Форд" и так далее. Давайте ближе, по существу.

Слушатель: По существу. Светлая её часть. Умная, независимая, свободная. Их государство не имело во все дырки. У неё чистые, не засранные мозги. И они сейчас везут на себе совершенно десоциализированных, дезориентированных взрослых родителей. При этом покорно и смиренно.

Лаэртский: Вот это правильно! Это по существу.

Слушатель: Вот клёвая есть такая составляющая - это радует и вселяет надежду.

Лаэртский: Спасибо. Кстати, Коля - он же прав... Бывает так, что родители уже становятся...

Ник: Ксения сейчас ездит к моей маме, посёлок такой - Терелесовский, она продолжает работать в школе. Я могу сказать, что она, вписавшись в мою игру... она же на ссылку со мной в 85-м году уехала, бросив квартиру в Симферополе, оставив там отчима, который не признаёт вообще ничего... она уехала со мной на ссылку, когда на бульваре Франко вызвали её: "Клара Николаевна, вашему сыну мы нашли место завклубом в селе (неразборчиво)" - она сказала: "Сын туда один не поедет". Через крезу, через психиатрическую больницу меня туда отправили, мама поехала со мной. 15 лет она была там со мной на Дальнем Востоке, причём я уже уезжал, она всё оставалась там. И сейчас она живёт в посёлке Терелесовский, продолжает, будучи на пенсии, работать в школе, дали двухкомнатную квартиру от школы. Вот Ксения, он сейчас рядом со мной находится - она увидела мою маму, знает мою маму. ездит туда. Энергия моей мамы - она просто меня своей энергией убирает. Человек, который сознательно совершенно поехал с сыном на ссылку. На конкретную ссылку, что самое интересное. Дом деревянный, учиться рубить дрова - она работала там завучем в школе, Эвенкийский национальный округ. Только самолёты...

Лаэртский: Круче Норильска.

Ник: Я не был в Норильске...

Лаэртский: Коля, тем не менее звонивший имел в виду...

Ник: Сейчас произошла очень весёлая вещь. Сейчас мама, которая абсолютно не принимала тот мир, который я создавал и в котором оказался - не принимала абсолютно, доходило до того, что она выгоняла людей, которые приезжали ко мне со всего Союза на мои дни рождения... как автор Ника Рок-н-ролла, могу сказать - безбашенные дни рождения. Сейчас человек, моя мама - это человек, с которым у меня настолько чётко налаженный психконтакт - она такие телеги иногда задвигает, она так говорит, что я реально ощущаю тот драйв, который мне необходим. Это то самое знаменитое состояние гармонии, которому очень многие учёные выродки посвящают целые там эпосы...

Лаэртский: Унд диссертации.

Ник: Диссертации вернее, да.

Лаэртский: В данном случае могу сказать - тупая фраза, ну тебе повезло. В данном случае ты получил со своей мамой то, что и заслуживал. А звонивший-то имел в виду совсем другую ситуацию - когда люди, как он сказал, с не засранными базетизмом мозгами, которые, грубо говоря, испытывают естественное отвращение при виде грудников, рекламирующих памперсы, при виде сериалов, тупо говоря... пытаются ненавязчиво не просто жить со своими родителями, тупыми и спорящими за пельмени - но и пытаются как-то просветить. "Ма-ма, да за-будь ты!" - говорит он ей.

Ник: Во мне, знаешь, никогда не умирал Макаренко. Никогда он не умирал во мне, Макаренко, и Королёв тоже никогда не помирал, каждому своё. Из кувшина же выливается то, что в него налито?

Лаэртский: Да-а-а-а-а-а!!!

Ник: Каждый заслуживает того, что есть... Поэтому мне совершенно не жалко такие ситуации - выбор сейчас очень богатый. Хочешь в дерьмо - иди в говно, хочешь говном - одевай одежды, хочешь без одежды - приглашай бесов, хочешь увидеть бесов - увидь Бога, хочешь знать, кто такой Сатана - полюби. И так далее. Мне плевать, на самом деле, что происходит с обществом. Потому что я знаю, на самом деле, что есть у меня. У меня есть то, о чём я никогда не говорю и даже не кричу - хотя всё в песнях. Не в этом дело. А тебе, Саня, скажу - мне плевать, на самом деле, потому что они заслужили то, что и заслуживают. За всё - за всю планету, за всю планетарность, за всю карму - по полной схеме. Это я говорю - человек бездомный, у которого ни кола ни двора, я этим не бравирую. При ясной голове и при абсолютной памяти. [...] Играя концерты, играя в концерты, я говорю - я не для всех. Я для тех, кто вне всех, понимаешь? Мне по фигу абсолютно, на самом деле, причём я совершенно серьёзно говорю - биток там, или желток... или белок, на самом деле. У меня есть свой собственный герой, которого я очень люблю...

Лаэртский: Я понимаю тебя как никто, поверь уж... Давай послушаем пьесу.

Ник: Давай.

[Композиция]