Ассы в массы.Екатерина Рыжикова, 2007.

Самый сложный период 80-х  был  когда  прижали наши мастерские на Осипенко, и все метания и большинство проколов  в этот период были именно из за отсутствия помещения, где можно было бы репетировать и хранить реквизит. По этому мы как табор носились по Москве в течении 87-89 года, умудряясь ставить, спектакли, участвовать где только можно и сниматься в фильмах. Параллельно шли выступления Ирэн и Кати Филлиповой. Потом начались показы дуэта Ла-ре где наши девушки тоже участвовали.Метания прекратились, когда у нас появилось помещение на Бурденко, и за короткий срок пребывания на одном месте, мы успели отстрляться и по фильму  с Юханановым, который на полном серьезе подошел к съемкам «Октавии», и устроили серию воскресных хепенингов у себя , параллельно выступая на сценах города. В этот период мы каким то чудом попали в первый в Союзе кооператив каких то магов, шарлатанов и псевдоцелителей, которые заводнили потом  все крупные города. Эта афера носила название «Школа новых возможностей». А я была этнографом по образованию и примитивиткая психоделика мне всегда была интересна, и как то нас туда занесло. Там то началось мощное движение связано с изучением психоделических шаманских возможностей. И вот в какой то момент мы  решили, что «группа художников» изжила себя как концепт, и надо как то модернизироваться и назвать проект «Север». Мы уже тогда взяли курс на неопримитивистические мотивы, строили хижины в городской среде, и там жарили мясо. В костюмах продолжилась линия костюмов-оберегов и костюмов-знаков.Участников было  все еще много; Джоник, Маша Персик, «Вежливый отказ», «Оберманикены», которые уже собирались в Нью-Йорк. В этом житие племен участвовали и неформалы, там же уже активно участвовал  и Саша Петлюра. При этом все  желающие и прохожие могли участвовать в процессе, рисовать картины и раскрашивать друг друга. Одновременно шла  работа над спектаклем с Камилем и Юханановым,  и здесь тоже  часть актеров была профессиональных, а часть неформальных. Этакий микс, отражающий действительность того периода,когда все брались за все и дикость и делитантизм не только не смущал,а наоборот брался за основу новаторства. Никита Михайловский, царствие ему небесное, поучаствовал, Саша Петлюра, Дуня Смирнова со своей заумью и феноменальной способностью гнать.(смеется) Это была  практически  вся тусовка с «Беговой». Ира и Илья Пигановы,Татьяна Друбич, Дуня Смирнова. Просто вот жили рядом, в соседнем доме что и Камиль, поэтому активно участвовали в жизни авангардистов.  Камиль все же доехал до Страсбургской комиссии от «Свободной академии» и налаживал контакты на уровне Европы(Страсбургская коференция АД89 прим. ред.). Этот процесс интерконтактов увенчался первым международным съездом авангардистов, который обозначили «Весенним конгрессом еврофутуристов».Был еще один странный  выезд в Грузию. С нами ездил Макс Василенко, Блинов,  и все это называлось «Техника и практика бытового шпионажа». Мы создавали такой перформанс с  эффектом интерактивности, как теперь в телешоу «Дом». Люди смотрели через экраны , то что у нас происходило в отдельном пространстве. Конечно же, все закончилось скандалом, после первых акции, все это безумство пытались прикрыть,имущество и помещение арестовали, хотя фестиваль был заявлен на десять дней.

Начались девяностые, люди стали эмигрировать из страны. Нас этот процесс тоже затронул, и в течении буквально двух месяцев, мы потеряли почти половину труппы. Пропали  «Оберманекены», Иренчик, Гоша Острецов. И собственно по этому после широкого резонанса «Октавии», этот процесс не двинулся дальше. Начались переезды, на Осипенко мы встретились с Жегло, а уже оттуда переехали на Гашека. Там Саша Петлюра развернулся со своим фекальными и некро романтическими проектами .Аня Новикова там сняла фильм с участием Владика Монро, нас, Вадима Фишкина,  Игоря Зайделя. Там вообще много чего снималось нашими киностудиями и непонятно куда все это потом девалось. Тогда многие снимали фильмы  и о неформалах. Вот и режиссер Виктор Гинзбург в 1993м  году доснял  и показал свой скандальный фильм «Нескучный сад», мы там снималась большой компанией друзей. Фильм монтировали в Америке и я довольно неожиданно попала в Лос-Анджелес. Там началась шикарная жизнь – потрясающий океан рядом, кругом все светится богатством, рядом фабрика мечты Голливуд – и я среди всей этой роскоши. Причем экстравагантно одетые люди вызывали всеобщее восхищение в отличие от серой Москвы. Я произвела фурор в своих русских рубашках, вышитой одежде. Там же я впервые увидела сколько стоит эксклюзивная одежда, насколько высоко ценится ручной труд. Помимо впечатлений я привезла из Америки и флюорисцентные краски для ткани, которые как раз поспели в началу рейв-культуры в Москве.

В период захвата пространства на улице Гашека, на волне открытия первых галерей,  началась серия  выставок эротического искусства, в которые мы вписались со своим спектаклем-показом. Длился этот процесс практически год, а потом с  улицы Гашека все  переместились на  новое место  в сквоте Петровском бульваре.А мы через Юхананова,который жил то в Питере , то в Москве  познакомились со Стасом Наминым и у нас тоже  произошло раздвоение. Мы были и на Петровском бульваре и в Нескучном саду. И активно в жизни сквота участия не принимали. К Стасу  в начале 90-х приехал Френк Заппа, как раз когда мы уже сделали спектакль «Октавия» который его сильно впечатлил, и я даже вовлекала его в совместное участие. А Стас видел наши перформансы еще  давно, на презентации фильма «Рок». Но  в Нескучном саду  в процесс влились новые персонажи,  те же Костя из «Лолиты», Чичерюкин. Заппу я наряжала  в  шапку утыканную свечами из льда, которая постепенно наполнялась  водой. Опасная конструкция (смеется) Был он, конечно, немного шокирован, но участвовал во всем. Потом приезжали швейцарцы снимали  на этой базе фильм, и во время съемки, я опрокидывая на себя блюдо с краской, умудрилась глотнуть нитрокраски.(смеется).Случайно это все получилось, но чуть  серьезно не отравилась. Но на  Петровском мы появлялись и участвовали во всем  в чем могли. Там появлялись   многие участники изначального движения, плюс  появились новые модельеры, художники  и неформалы.Все  слились в едином порыве изменить ситуацию с культурной жизнью в столице, которую надо было менять, но скорее получился такой остров. В период активного развития сквота, в Москве  как раз начали открываться первые клубы, начиналась рейв культура, в которую мы, со своей этнической подоплекой, активно  и с легкостью влились. «Север»  выступал со своими перформансами и на Петровском и на клубных площадках. Как мне кажется, сквот закрыли  тоже потому что полностью отсутствовал профессиональный менеджмент, как он отсутствовал в 80-е. Такой менеджмент , который мог бы общаться с бюрократами на их языке и решать все проблемы. С другой стороны все что делалось в радикальной художественной среде Петровского бульвара было совсем не нужно в России, но было на ура воспринято за границей. Мы ездили вместе с Петлюрой на фестиваль в немецкий «Потсдам-фабрик» и видели реакцию местной публики, которая пребывала в позитивном шоке. К середине 90-х, когда открылись клубы Птюч, Секстон, Эрмитаж, Манхеттен Экспресс, Акватория, начались тематические вечеринки и рейвы.  И результате  второе дыхание  получила именно альтернативная мода, которой стали заниматься не только художники, но и дизайнеры. Начались  фестивали «Альбо-моды», где ничего не горело, у  Федора Павлова–Андриевича получилось свое мероприятие под названием  «Фейс фешн», одноименное с модельным агентством. Термин альтернативная мода вместе с приходом в Россию глянца  и открытием дизайнерских бутиков  сменился на  некоммерческая мода, спустя  десятилетие став частью модной индустрии и промоушена. Индустрия так и не заработала, но не смотря на это  все были счастливы, пока не начались проблемы на Петровском бульваре.

С Питером, рабочие контакты как- то прекратились еще во времена «ассочек» конца 80-х. Оставались какие то личные дружеские связи, но мы не ездили никуда. Потом началась клоунада с Дугиным. Сначала  к академии имел отношение Гейдар Джемаль, который тогда издал свое «направление Север», совпавшее с названием и направлением нашей группы, всем этим зачитывалась богемная молодежь.А Александр тусовался с  Орловым в театре «Уран»  где у Юры была студия,  там был такой бриллиантовый зал. Там тоже устраивались акции. Но речь не о них. Александр видимо обчитавшись какой то  секретной литературы, тоже зачем то пошел во власть. Привлекая к этому процессу Курехина и появившегося в Москве  Лимонова. Мне как-то особо не хочется говорить, но это выглядело не очень умно для Сергея, все эти баллотирования в депутаты Питера, нелепые фашистские вечера, где кроме самопиара Эдуарда, и провокаций ничего не происходило. Потом после смерти Сергея, все арт процессы  в Петербурге пошли в каком-то малопонятном  ракурсе, и  даже все фестивали «Скиф» происходили без участия  людей, которые этот процесс зачинали. Собственно поэтому и  сразу  и затух, перессорив и обидев многих. После нажима со стороны Насти Курехиной  нас все таки пригласили, и как ты думаешь что дальше…На половине выступления отрубили звук. Присутствующие люди офигели, и все как в старые добрые времена, закончилось скандалом.

В общем во второй половине 90-х  начался спад. После закрытия Петровского, нас какое то время окучивал Стас Намин, но ничего путного из этого   не вышло, потому он сам не знал что он сам хотел, и что более важно, мог. Сама территория была идеальна для проведения фестивалей и акций. Но почему- то, их удавалось проводить исключительно во время отсутствия Намина(смеется). но наш затяжной перформанс длинной уже превышающий десятилетие продолжился.Начался период  соджружества с клубами, с  «Птючем» , «Акваторией», который был немного на отшибе, но все же в центре, и сделан он был вменяемыми людьми. Там, на какой то срок оставался последний островок некой вольницы и после его закрытия площадок, кроме мелких клубов не осталось. Потом в начале 00-х пути разошлись  и с Сашей Лугиным, который продолжал  выступать  с музыкантами на площадке возможно последнего клуба этой плеяды , «Край».

Рейв культура, которая стартанула в начале 90-х, обросла какими то изданиями  с назиданиями по покупкам вещей  и  была снивелирована до простого прожигания времени  молодежи. Все резко было  поставлено на тупую коммерческую основу, на корню. Возможно когда ни будь, наступит просветление и молодежь поймет, что изначально у этого движения были другие цели, концентрация энергетики в отдельном месте и позитивное чистое влияние на массы, тем более что рейвы всегда старались проводить не в клубах, а на природе. Тот самый шаманизм, который пытался продвинуть «Север». А в  последнее врямя я пытаюсь воплотить в текущем проекте «НордТантры».

Маша Рыжикова тем временем работала в открывшемся журнале «ELLE», первые номера  которого были наиболее интересными. Она помогала  нашим альтернативщикам со съемками.  У Светы Тегин начался серьезный роман с модой, вылившийся в итоге в дом мод Тегин. Еще был забавный случай на рубеже уже «нулевых» когда я с Машей попала в программу Диброва «Антропология». Маша в роли представителя глянца и лоска, а я как некая верность авангарду. Там обсуждались и подходы, и сама мода.

М.Б. В XXI веке тебя на подиумном поле не заметно. Что изменилось?

К.Р. Все изменилось. Мода и новая модная тусовка с тем, что я делаю сейчас не пересекаемы. Предложение приходят, но я чаще отказываюсь. Нынешний   проект «Норд-Тантра», влившийся в рейв культуру 00-х несколько удалился от городской суеты.  Сейчас я работаю на сцене театра Стаса Намина, в перформансах на рейвах , где приходится  заниматься  и оформлением пространства. А про моду я чаще узнаю от подросших детей, которым сейчас куда легче, чем было нам когда-то.Нельзя не отметить, что на развитие уличной моды решающее влияние оказала молодежная субкультура, у  которой есть своя система кодов и знаков, вокруг которых выстраиваются уличные  стили и  раскрепощение. И мне кажется, что альтернативные находки гораздо быстрее становятся элементами нынешнего  гламура, чем тот же окаменевший кутюр ХХ века.