Асса

Асса - история в деталях.

Как уже упоминалось, в самом начале, в 80-е перформанс носил характер локальных выходок некоторых арт-кругов, которые в Москве имели сепаратный закрытый характер, а в Ленинграде более массовый и открытый. Проводились акционерские выходки, такие как выступление «Аквариума» голышом на Тбилиcском фестивале, или когда Курехин, выступая в джазовом трио, аккомпанировал, лежа на боку, на стоящем в таком же положении рояле. Несмотря на то, что группа «Новые Художники», взяв вектор на синтез всех искусств, активно пробовала себя в различных направлениях, все началось несколько в ином месте. А именно в кругах некрореалистов и группы, примкнувшей к загородным съемкам, которые сопровождали всяческие чудачества, обраставшие немыслимыми и зловещими легендами.  

Олег Котельников

Фактически бурные семидесятые плавно переросли в свирепые восьмидесятые. Молодежь от слов перешла к делу. Раньше молодые люди больше философствовали, а теперь людям приходилось делом доказывать правильность своих убеждений, может быть, даже не озвученных подчас. Этому способствовало низкое техническое обеспечение. Такое, как немое кино, в процессе воспроизведения которого молча происходил распад сознания как у зрителя, так и у участников процесса.

Тогда же фильмы снимались  на загородных сессиях, и вполне закономерно, что, увидав веселую гоп компанию, за нами увязался Олег Григорьев. Я не помню, чтобы это было в ключе «ветеран и дети», но наше мальчишеские копошения вызвали у него аллюзии  танца, и первые ассоциации, видимо, были с танцем зверюг в горах (смеется).

И так,  по общим воспоминаниям, с криком «асса» Григорьев кинул свою кепку на землю, и ей еще долго играли в футбол (смеется).

К тому же у Юфы грузинская тема сидела внутри, так как он специально изучал историю дебилизма 20-ого века, который, по идее, мультинационален. Вот, собственно, так и можно обозначить происхождение  самого термина, который пошел в массы.

Были также небольшие летучие отряды «пижама пипл спешл», по одноименному произведению Френка Заппы, которые собирались на своих «летучках» на чердаках и тайных  квартирах для произведения различных практик. Конечно же, впоследствии были развиты «ноль-фестивали», один из которых состоялся на 7-ое ноября, уж не помню в котором году. 

Гарик Асса

Вообще,  эти «ассочки» пошли от питерских некрореалистов и поэта Олега Григорьева, исполнявших безумные, труднообъяснимые  действия с самими собой. Люди собирались, топтались, а потом, чтобы раскачать и себя, и окружающих, устраивали такие действия. Именно такие действия были потом перенесены на сцену для демонстрации человеческого идиотического веселья, которое неизменно заканчивалось забивкой друг друга и трупами. Арт мотивом послужили драки на танцах, часто заканчивавшееся втягиванием масс в потасовку. Вот приблизительно так появилось на свет явление, взятое позже на флаг Тимуром Новиковым, назвавшего свою домашнюю галерею «Асса». «Новые», стремившиеся к всестороннему самостоятельному развитию,  как раз подыскивали себе новую площадку для деятельности.

Олег Котельников

Как-то с Драгомощенко мы пришли к Эдику Горошевксому, выпить вина и познакомиться. Эдуард тогда делал театр, в котором перемежевывались постановки и выступления различных поэтов, типа Никонова. Другими словами, это была площадка, на которой можно было проявиться и весело пообщаться.

Так вот, за бутылочкой вина, Эдик предложил мне попробовать побыть театральным художником, и я согласился. Я тогда понял, что театральный художник - это человек, который делает свои выставки в театре, и в фойе тут же было устроена выставочка. Потом мне это надоело, и художником стал Тимур. Который, с присущей ему деятельностью, сразу же предложил свою постановку по мотивам произведения своего знакомого, Заверняева.

Он тогда истощал себя всяческими диетами, истощая заодно и литературные памятники до состояния сухого остатка. Так, произведение «Анна Каренина», после диеты Заверняева, составляло половину писчего листа, что, собственно, устраивало всех. «Идиот» и того меньше.

«Новые художники», конечно же, постулировали, что новым должно быть все, в том числе и театр, и, привязав тему к своей идеологии, двигали ее в массы. Юфа тогда маньячил грузинской тематикой, и термин «Асса» появился на картинах и плакатах и позже был озвучен мной как адекватный лозунг: «ассы в массы».

При этом размышления обо всем и сразу порождали зверские аппетиты и требовались действия. Потому как поколению подопытных надоели опыты власть придержавших и они решили сами ставить опыты, но уже над врачами (смеется). «Психиатры», конечно же, засуетились и старались не пропускать эти действия, выставляя свои оценки происходящему.

Так была поставлена «Анна-Асса», где в главной роли выступил молодой тогда еще Сергей Африка, подключившийся к деятельности  группы в 84 году. Князя Вронского должен был исполнять Густав Гурьянов, но как-то вовремя не пришел, и его роль начал исполнять Антон Тедди, известный по городу тусовщик и основатель «тедди-клуба». Потом Густав все-таки дошел, и Вронских, соответственно стало два, а девушка Фрида, ростом с Африку, исполняла роль сына Анны Каренины-Бугаевой. Как я уже сказал, эта деятельность протекала под бдительным руководством Тимура Новикова в театре Горошевского. 

Тимур  Новиков, являвшийся лидером группы, выделял на тот период русских и итальянских футуристов прежних времен, осуществлявших себя через скандал, поэтому сам проект можно назвать первым действительно модернистским, а подключение известнейших городских модников, тяготевших к ньювейву и рокабилли, обеспечивало внимание со стороны субкультур и дополнительный приток эпатажных кадров. Проект стал заметен, и трио авангардного джаза, в котором стартовал Курехин, вскоре объединило усилия в  постановочном ключе.

Москва этого периода особыми творческими успехами не радовала, особенно после репрессий «Мухоморов», и по стечению обстоятельств в Ленинград прибыла группа иностранцев и баламутов, подуставшая от столичных похождений. Исследования местной почвы закономерно привели Гарика, которого за революционно-коммуникативную деятельность обозначили Ассой, в этот проект.

Гарик Асса

А с «Поп Механикой» была такая история. Я приехал с иностранцами своими в Питер для исследования маргинальной культуры этого города  в 85 году. Сначала «Поп Механика» которую делал Курехин, представляла из себя  музыкальный, авангардный проект, и из всего действия был разве что выход на сцену бедного несчастного Сережи Африки с желтым шариком в руке. И Тимур с нашим приездом стал все менять, приглашая новых участников. И они подтянулись под новый проект. Котельников с Юфой были сами по себе. Группа «Кино», из которой везде лез Густав.

В процессе участвовало много людей и все чего--то делали. Юфа сделал постановку «Анна-асса», где Каренина с криком «асса» бросалась под паровоз. Была там такая игра-действие,  где человека сажали на такое большое блюдце, его таскали за ноги, и он на этом блюдце носился и орал. Стало веселее.

А Тимур уже решил все ставить по  серьезному, по Достоевскому. Сделал постановку «Идиота», где главную роль, конечно же, играл Густав. Князь «Мыш Кино» (смеется). Я тогда активно участвовал в подготовке спектакля, а когда дошло до ролей, выяснилось, что все роли уже разобраны. Тимур настоял, чтобы я участвовал и сам себе придумал какую-нибудь роль. Ну, я и придумал. Принц Кошкин. «Африка» нарисовал картины моднейшие на оргалите и  пленке. Настоящая «Асса» и получилась, жесткая, веселая, и вводившая зрителя в гудящее просветленное состояние. Такой живородящий абсурд. Курехин, который  в этом спектакле не принимал участия, поскольку человек действительно умный и талантливый, на тот момент несколько стеснительный, сразу въехал в перспективы и концепцию своего проекта «Поп Механики». До этого ему как--то не хватало постановочной фантазии, а здесь мы «дали копоти», и он сразу стал делать свои спектакли в том самом объеме, которые известны прессе. 

Мы с Тимуром понимали, что делаем вполне зарубежный продукт, и без помощи иностранцев здесь ничего не произошло бы. Была такая система бумеранга. Когда здесь что-либо делалось, потом отправлялось на запад, и через некоторое время этот процесс, обросший легендами, возвращался в родные пенаты. Так, собственно, все до сих пор и поступают, потому как преклонение перед иностранщиной лежит в постсоветском сознании на каком-то животном уровне, и еще долго не вылезет.  

С подключением Джоан Стингрей, Пакиты Эскафет, Энди Уорхола, и многих других представителей культурологических международных кругов проект обрел уверенность, и группа организаторов сего действия направилась в Москву, где обрела соратников в лице деятелей сквота «Детский сад» и московских модников.

Герман

Гарик внес мощную струю драйва, и началась тусовка. Можно было утром встать, а уже кто-то в гости ломится. Помещение было огромным, и хватало места всем. Но наиболее запоминающимися в те времена были совместные вояжи по Москве, это целиком и полностью заслуга Гарика, который организовывал шикарные прогулки-перформансы, которые цементировали тусовку.  

Начались тусовки, первые показы фильмов, первые выставки Тимура. А в 85-86 году, когда появился Ваня Суриков и его сестра Марина, каким-то образом это было связано с комсомолом, и первая вылазка была в кинотеатре «Ханой». Причем там тоже были все, начиная от панков и кончая Приговым. Был целый фестивальный вечер самовыражения. Причем со всей Москвы собралась своя публика, и офигевали только милиция и дирекция кинотеатра. Собственно эту акцию можно обозначить ключевой для объединения разрозненных групп.

Потом из армии вернулся Свен Гундлах, подтянулись «Мухоморы», Никола Овчинников, и было еще несколько фестивалей в Валдае, Метелице. Лично у меня не было панковских историй, но мне все это нравилось, потому как по-другому и не могло быть. Хотя я к тому времени уже серьезно занялся самореализацией.

Я пошел по пути своих предчувствий. Когда уезжал на дачу, залезал на лестницу и с высоты запускал перышко, и вот, пока оно летело, наслаждался этим психоделическим зрелищем. И одновременно аккуратненько так «тюк» по  металлической трубе (извлекал особый вибрирующий звук). И проникал в особое состояние, из которого и  возникла теория свободной вибрации, на основе которой я и стал делать свои железные конструкции.

Первую я сделал в «Детском саду», а когда был фестиваль молодежи и студентов, вынес ее на Красную площадь. И за мной, как за крысоловом с дудочкой, ходили дети и милиционеры. Оказывается, эта сцена отложилась в сознании молодого Бартеньева. Фотографий, к сожалению, не сохранилось. И все занимались всем. Гоша Острецов, Толик Журавлев рисовали. «Мухоморы» музицировали и делали объекты. Гарик устраивал «ассы». И все совмещалось в едином Действии. 

В период существования сквота "Детский сад" и позднее, Герман Виноградов (по праву заслужившего звание человек-перформанс) провел порядка 1500 артистических представлений, а ленинградские театральная школа "Лицедеев" распочковалась на проекты "АвиА" и "Дерево" Антона Адосинского. Затем было создание на базе этого проекта дома моделей «Айда Люли» с подключением к процессу модников и первых модельеров, экспериментирующих с отечественными темами. Они окончательно сформировали тенденции развития московско-питерского проекта «асса» на базе «Популярной Механики».

С открытием первых рок площадок  перформанс и костюмированные шоу становятся неотъемлемой частью музыкальной сцены в Москве. Концерты «Звуков МУ» и Юрия Орлова превращаются в полутеатральные постановки. Перфоманс, как "показывание музыки" и стеб над рок-эстрадой, становится частью сценической деятельности группы "Среднерусская возвышенность", «АвиА» и многих других музколлективов, ныне являющихся легендами этого времени. Шоу сопровождает выступления группы, «Аукцион», «Вежливый отказ», «Оберманекен» и других, втянутых в данный коллективный прорыв. Также не отстают радикальные коллективы, не участвовавшие в процессе, но концерты которых сами по себе напоминали шоу-программу из-за хаоса, творившегося на сцене и в зале.

Гарик Асса

Я стал часто ездить в Питер, покупать костюмы, одевать участников, «Новых композиторов». На тот период из Москвы ездил я один, поэтому все эти истории должным образом столице  не освещались. Были еще постановки на которых  собралось множество известных людей и музыкантов, Гребенщиков, Гаккель, «Композиторы». С этого момента «Поп механике» предоставляют площадки, и проект набирает силу за счет смешения жанров и привлечения новых участников. Потом Курехин устраивает уже большой концерт с жесткой индустриальной секцией, где в очередной раз был поставлен  наш идиотский «Идиот». Который правильнее называть «Идиотизм». Причем полный. Там уже участвовала  «Уличная» из «Колибри». На сцене была  просто забивка и катание трупов. На самом деле масса прекрасных моментов, это все сохранилось на видео, и пересказывать все это сложно и без надобности, когда есть возможность посмотреть.

Я не возьмусь формулировать, что из себя представляла «Поп Механика», это все-таки проект Курехина, но как я это понимал… Действие, в котором органично смешивались все музыкальные и артистические жанры, и одновременно все формы идиотизма. Такой авангардный балаган с упором на джазовую музыку. Тогда просто нужен был передовой продукт, а концепция пришла потом.  

Опираясь на мнение, уже озвученное в многочисленных интервью того времени, можно отметить... Полифония и синтез, основанный на смешении жанров и секций, делали представление единовременно всеохватывающим и нескучным и не утомительным, так как, начиная примеру с оперной классики, после непродолжительного действия музыка резко сменялась на индустриальную, с употреблением токарных станков, топоров, лопат и ломов. Конечно же, чтобы и это действие становилось неутомительным, второй куплет действия, музыкальный фон опять сменялся на классический и далее на электронный. Достигался примерный эффект эйфории, равный тому, как искушенный зритель и слушатель в нынешнее время получает от кликапа пульта телевизора. И дирижерство в данном случае отталкивалось и от реакции зрителя, и желания того, что участники хотели видеть и услышать в данный момент.  При этом артхаос, свойственный хепенингу и импровизации, делал дирижирующего жизнью демиурга  неотъемлемой частью процесса. А сам процесс уникальным и неповторимым. 

При этом большинство участников попросту не знало, зачем их звали и в чем предстоит участвовать, но в этом был смысл. Подключение модников  и участие известных городских персоналий, рок-групп, модельеров  и авангардных театров, от эффекта «цирка Барнума» и превратили действие в выставку достижений неформального хозяйства и таланта. Зрителю же было предоставлено наблюдать проявления хаоса всех жизненных реалий и артистических жестов в их естественном синтезе на  единой сценической площадке. В этот же период московско-питерские контакты возросли через набиравшую обороты рок-сцену. Началась серия московско-питерских постановок, уже хорошо известных по советской и зарубежной прессе. 

Гарик Асса

В Москве все было более точечно и быстро. Буквально за пять-десять минут публика вводилась в ступор. И из него же выводилась. Никто не планировал делать из всего этого долгосрочную программу. Понеслась серия перформансов в «Валдае» с участием нового дома моделей, был спонтанно поставлен бредовый балет «Три неразлучника». Появился и участвовал во всех акциях Сергей Ануфриев, которого  никто из культурологов почти не упоминает. Потом было выступление в Большом Манеже, хотя я был против из-за того, что помещение просто огромное, а аппаратуры качественной под рукой не было. Забились мы в угол, окруженные толпой, приехали ребята из группы «Серебряный Шар», пел Градский со Стасом Наминым, но сцену и пространство из-за спешки никто освоить не сумел. Отличился Гор, со всего размаху врезавшийся головой в пол. Просто так, без подготовки, со страшным треском.  Кровь в стороны, вся публика просто обомлела.

Потом Марина Сурикова организовала действие в концертном зале «Метелица» на Новом Арбате. Это было модное «фарцовое» место, и там уже была продумана сцена. Музыкальный фон озвучивала группа «Метро» и Герман Виноградов. На пустой сцене стоял Гор Чахал, обмотанной бумагой, а этот непонятный памятник охраняла НКВДешница с собакой. Тогда уже подтянулась новая модная неформальная молодежь, которая со всех сторон выползала на сцену, били бедную собаку и девушку. Валили статую «несвободы», которая начинала вращаться и извиваться, и все заканчивалось танцем старого японца с Ломом (пришлось мне). Лои разбивал германовские конструкции, начинался полный хаос. А знаменательно это событие тем, что подтянулось новое поколение неформалов в лице Хирурга, Хенка, Юли (жена Хирурга), Аварии, Тюши. Люди с мощным драйвом и ранее в подобных событиях не задействованные. Потом появились  и участвовали  в музыкальной программе Орлов, Шумов и Мамонов.

Питер вздрогнул, там не было такого поведения и такой человеческой фактуры, и я, к сожалению, первый раз увидел, как людей, с которыми мы вместе начинали, давит жаба. Даже Курехин погрустнел, но когда устроили «ассу-драку» в вестибюле, как-то переборол в себе это чувство, или мне так показалось.

Тогда мы всем клубком прокатились по всем местным артистическим кругам. Юхананов, Антон Адосинский, участвовавшие  у Курехина, привели нас к Полунину. Антона после этого Полунин приревновал окончательно. Но это вылилось в то, что был создан замечательный проект  «Авиа», по настоящему парадный пробивной проект, который прокатился с шумом по всей Европе.

Вот. И  мы тогда устроили с Гором Чахалом импровизацию в шекспировской манере, закончившуюся  потасовкой, поскольку к диалогу привлекались простые посетители. Курехин, наблюдавший всю сцену со стороны, потом подошел ко мне и сказал: «Гарри, где ты берешь таких людей?» На что я ответил, что, в общем-то не беру, их господь сам посылает.

И тогда он сказал: «Я понял тенденцию. Кадры решают все».

Я поэтому и переключился с художников-моделей на настоящих неформалов, потому как нужен был не театральный, а брутальный, искренний эффект. Исключение составляли  Гор и Ануфриев, делавших все по настоящему, от души. 

Сам Курехин считал, что действие «Популярной Механики» является одновременно венцом  умирающей культуры и в то же время первенцем нарождающейся новой. То есть она совмещала  в себе два начала: тотальной смерти и тотального рождения.  

При этом, будучи на самом деле серьезным и амбициозным, деятельным человеком, он  каждый раз все обставлял так, чтобы никто не смог подумать, будто он что‑то делает всерьез. Так часто случается у людей. Стеб и псевдошутейный подход скрывает бреши для нападок на истинный внутренний мир, а самоирония  нивелирует результат неудач и провалов. И Смех становится и маской, и оружием, и броней. Другими словами спасительной силой и двигателем процесса. И  перестает быть таковой, когда начинается усталость, серьезность и озабоченность.

Сам Курехин в интервью Князеву признавался: «Поп‑механика», она мне совсем не близка. Я ее делал, она доставляла мне какую‑то радость в жизни, но… Мои фортепианные концерты — конечно, они эмоциональны, но они не выражают никакого отношения ко мне самому. А мое сокровенное, оно состоит из большого числа маленьких нюансов, я их коплю, и они составляют самую интимную, самую важную часть моей внутренней жизни. Когда «оно» сформируется… «Оно» уже сформировалось, «оно» уже существует практически, но «оно» еще не достигло такой степени, чтобы пожелало себя выразить. «Оно» уже может, но пока еще выжидает… Как говорил Цвейг, каждый человек точно знает свой звездный час. Одни ощущают, что он прошел, другие — что они в нем живут, а я ощущаю, что мой звездный час еще далек, может быть, после смерти…» 

И в этом он был прав. Впереди его ждали главные концертные площадки страны, ждали Лондон, Берлин, Нью‑Йорк, Стокгольм, Париж. «Капитан» смешал музыкальные стили и сценические жанры, исторические эпохи и политические доктрины. Курехин громил штампы и устаревшие представления, смешивая в одно целое  оперных див и кудахтающих кур, рок‑н‑ролл и балерин в пачках, мистический традиционализм и эстрадную клоунаду. Под фишкой акта солидарности с питерским зоопарком и всем его голодающим зверьем Курехин организовал уличное действо «Верблюд на Харлее», приуроченное ко дню города. Проект постепенно стали облеплять комсомольские деятели, и началась невиданная ранее серьезка на фоне смены декораций и публики. 

Кирилл Миллер

Тогда неформалы пытались работать  рука об руку с комсомольцами, которые всем наобещали помещений и пространств на выставки, кое-что в 86 году сделали, но в итоге всех кинули. Но все же поначалу комсомольские «ньювейверы» помогали, например, предоставляя помещения дворца молодежи и манежа под выступление новогодней  «Поп Механики», когда там разбегались по сцене свиньи, а я в костюме белой собаки изображал новогодний символ. Но если честно, то особенно меня в подобные мероприятия не звали, опасаясь какой-либо скандальной выходки, и вменяя мне опасные связи с уличной субкультурой, с которой в тот период по неизвестной мне причине Тимур и Курехин как-то резко размежевались. Возможно, они слишком серьезно стали относится к тому, что они стали делать, создавая новое пространство уже не для всех, а рассчитывая на помощь официоза и иностранных меценатов.

Меня в какой-то момент это возмущало, потому как я, собственно, первый прогрыз эту дырку, в которую все остальные «пролезли» и стали скандальничать, и меня же за это потом стали сторонится. Но вскоре это возмущение сменилось на простое недоумение, а позже вовсе угасло.  

Мне кажется, что тут сыграла злую шутку-то самое заигрывание с властями и иллюзорные пообещанные возможности, на которые Тимур и Сергей в какой-то мере рассчитывали. И в итоге взлетев на некие высоты, остались без поддержки и драйва той самой неформальной культуры, из которой сами представители авангардного творчества и вылезли. Уж слишком серьезно Курехин относился к своим постановкам, а Тимур Новиков, видимо, посчитал, что дальше каждый может двигаться самостоятельно.

Синтез моды, музыки и  художеств на одной сцене привлек предсатавителей Ленинградской альтернативной моды, сформировавший к 1987 году  Лабораторию Эксперементальной моды Л.Э.М.

Светлана Петрова.

В середине 80-х грянула перестройка. Народ приобщался к радостям первоначального накопления: варил джинсы, пек пирожки и торговал всей этой нехитрой снедью. Профессия преподавателя философии грозила кануть в мутную Лету перестроечного бизнеса. Мы с моим мужем Питом сказали себе: а что мы, философы, будем делать в этой ситуации, мы же ничего не умеем, кроме как придумывать? Так ЛЭМ стал неизбежен: он организовался в 1987 году. У нас родилась идея делать русский от кутюр, высокую моду. Главное в высокой моде – крой и отшив, традиции мастерства, ручная работа, месторасположение ателье. Ничего этого у нас не было. Материалов не было, в ход шло все благо (купленное в магазине ли с рук, найденное, выпрошенное, подаренное) и не благо (упертое из гибнущих совковых учреждений) приобретенное. Про традиции мастерства и расположение ателье я вообще молчу. В начале нас было трое модельеров: я, Света Петрова, Кирилл Миллер, Сергей Чернов и один идеолог – философ Петр «Пит» Петров, по совместительству мой муж. Только один Сергей Чернов являлся на тот момент состоявшимся модельером: делал прекрасные фантастические костюмы для Поп-Механики, у меня и Миллера было все только в проекте. У меня был опыт одевания себя любимой, здоровенный архив журналов моды, мамина подруга, бывшая закройщица ателье, о которой я говорила раньше, и семейные закрома тканей и старых платьев. У Миллера опыт по одеванию и гримированию музыкантов «АукцЫона». Как художник, он раскрашивал уже готовую одежду и в качестве грима как бы заново прорисовывал лицо человеку.

ЛЭМ как группа продержался всего год. Помимо разницы в парадигме мышления творцов, возникали серьезные художественные несостыковки: в модельеры попадал кто угодно, даже авторы двух костюмов или просто собственной одежды. Все это приводило к дикой мешанине на сцене во время показов, где соседствовали самые разные стили, прет-а-порте и авангард. Как объединение ЛЭМ  был обречен и умер, и далее стал здравствовать театр L.E.M. Я взяла свои самые удачные костюмы из прошлых групповых выступлений (штук 5-7, может быть), сделала много новых, в том числе свою первую коллекцию; Пит написал текст комментариев, мы набрали постоянную труппу моделей и сделали первый дефиле-спектакль, «Мозговые игры». Это уже был модный дом или театр моды. И эту историю можно отсчитывать с 1989 года

Привлечение к участию  в процессе художников часто приводило к множеству  анекдотических историй и ситуаций.

Инал Савченков

В середине 80-х немалое количество питерцев ездило летом ко мне в Дюрсо. Днм у меня на даче были смешные, ездили Курехин и Гребенщиков. И вот Сергей меня начал потихоньку подтягивать к участию, но я как-то не подтягивался, и уже в 86 году он мне на полном серьезе предложил стать завхозом «Поп Механики». Как бы с драной овцы хоть шерсти клок (смеется).

Я спросил его, в чем это все будет заключаться, и Курехин попросил меня делать закупки всяческой лобуды для спектаклей. Сначала это были курицы, которых я абсолютно не понимая, где брать, поехал в пригород Питера и в мешке через весь город пер трех кур в этот комсючий рок-клуб, уже пронюхавший конъюнктуру и предоставивший свои услуги под проект.

Куры для Курехина вроде пригодились, потом мы пару курей художественно приделали, и эти полудохлые бегающие куры зарисовали весь пол кровью.

На следующее действие меня опять зовет Курехин и на полном серьезе говорит – так, надо теперь пару свиней достать. Я думаю, как так свиней? Ну помог раз по дружбе с курями, но посылать художника, тем более за свиньями - что-то здесь не так (смеется). Короче, мы с Джо решили, что эту тему надо обмозговать и взяли 0,7 портвейна, обсудили. К консенсусу не пришли, потом еще взяли и поняли, что вопрос сам собой рассосался и денег на свиней теперь точно не хватит. Я пошел в  магазин и купил двух резиновых хрюшек, причем разнотональных. Специально выбирал, долго. Прихожу в рок-клуб, там все уже на сцене, пар до потолка… Спрашивают, где свиньи? Говорю, а вот. И  вытаскиваю покупки, попискиваю ими по-македонски, и пританцовываю, как главный герой индийского кино в стиле диско.

Конечно же, все оборжались, и настрой серьезный тут же улетучился. Курехин заорал, что мол, я уволен. Да я, в общем-то, сам бы сказал, что больше здесь не работаю. А потом, когда я на сцене увидел козла, как-то поймал себя на мысли, надо же, и ведь кто-то справляется с такой РАБОТОЙ (смеется).

Поссориться мы с Сергеем, конечно же, не поссорились,  и он потом не раз ко мне обращался по более творческим темам, чем куры и свиньи.

Серьезность подхода и желание доминировать любыми способами в результате сыграла не менее серьезную шутку с организаторами попмеханического хеппинига. Те бесшабашные кадры, за счет которых происходил  прорыв 85-86 года, с момента признания начали отток из проекта. Отказ от самодеятельного творчества лишь усугубил положение. Ближайшее окружение, уличные неформалы,  артхаосные модельеры, все это постепенно заменялось массмедийными сюжетами в виде Хили и Кола Бельды, поросят заменяли Слоны, Гарика с ломом заменил Пригов с лопатой, а индустриальную секцию - экскаватор. Затем и вовсе основное ядро уменьшилось до трех человек — Ляпин, Костюшкин, Гаккель (остальные участники были как бы случайными, нанятыми за деньги). Потом — никого. Капитан остался один. Если не считать жены Насти, Дебижева, Африки, Новикова и Дугина.

Начались совсем иные перформансы, политикой. «Поп Механика», по сути отражавшая творческий порыв московско-питерской «Ассы»,  распалась на московскую и питерскую часть и вскоре разлилась отдельными ручейками в многочисленных московских перформансах, где синтез искусств все еще являлся коммуникативным звеном.

Попытка нонконформистов вписаться в предложенные культурологические кругами схемы во многом повлияла на отток немалого количества деятелей за границу, и только самостоятельные проекты оставались держаться на плаву и слуху.

При этом происходит дифференциация по жанрам и начинаются труднообъяснимые интриги с отсевом радикальной массы и сменой аудитории на как бы интеллектуальную. В 87 году начинаются съемки фильма «Асса», где на пробах снимаются большинство деятелей этого процесса из Москвы и Ленинграда, но в конечную версию попадает лишь то, что увидел зритель. В кадре нет даже Курехина. Многие участники ленинградского движения не попали в эту сильно сузившуюся формализировавшуюся волну , но продолжили самостоятельное плавание параллельно.

Кирилл Миллер

На тот период Слюнявый выглядел достаточно оригинально, даже на фоне имеющихся в городе стиляг из окружения Антона Тедди и Густава, которые тоже тяготели к ретро эстетике. Стоит отметить, что к этому времени музыкальные сцены обогнали в разы по посещаемости, чем выставочные залы, и не мудрено, что сцены, объединявшие деятельность и художников и музыкантов, стали передовыми на тот период.

Какой-то ярко выраженной эстетики было вообще маловато, даже когда началось ньювейверское движение. «Аукцион» же как музыкальный коллектив держался на Лене Федорове, у которого была позиция, что если что-то делать - то в кайф, а без этого ни шагу.

К тому же у Лени не было амбиций, свойственных многочисленным лабухам, которые играли в рок-клубе, и этот проект осуществлялся легко и задорно. В этом смысле мне был предоставлен «карт бланш» на оформление и сценический имидж. Я тогда подтянул к процессу какую-то даму, которая планировала заниматься модой, и Володю Веселкина, который со своим гей-балетом и постоянным заскакиванием на коленки к зрителям был по настоящему новым явлением для даже перестроечного периода, одновременно удивляя и раздражая публику. То есть делал то, что и требовалось от панк и ньювейверской культуры и всех молодежных культур, которые рассчитывали на признание со стороны недоверчивого и закомплексованного советского общества.

Появившийся в 86 году Веселкин, который скакал, скакал, а потом и вовсе запел. Как--то мы с ним зацепились, и я  взялся ему помогать и в музыкальной и концептуальной части, потому как Володя позиционировал себя как чуть ли не единственного публичного гея Советского Союза, а мне скандальные проекты нравились всегда.

И так получился альбом «Невозможная любовь», который я спродюсировал целиком и вывез в Берлин, на проходивший там международный фестиваль. Я откровенно планировал сдать его на руки иностранным пидорасам, чтобы он продолжил свое заграничное одиночное плавание. А западные пидоры его отвергли, открыто заявив, что, мол, наши пидоры добрые и ласковые, а этом ваш Володя - злобный, рыжий, маленький. Короче, не настоящий, по местным меркам (смеется). После чего Веселкин расстроился и запил, и мы с ним разошлись, потому что я больше ничем ему помочь не мог. 

Олег Котельников

При этом я Гарика помню больше по Москве, чем по Питеру, и его идеологическая коммуникационная работа с молодежью, формировавшая новый отличный от комсомольского стиля, была, конечно же, незаменима. В результате формирования  нового неформального уличного стиля сами комсомольцы примкнули к неформалам и перестали вставлять палки в колеса проектов и начали даже в чем-то помогать. По крайней мере, утратили контроль над умами деятельной молодежи, которая к тому времени уже наряжалась на вполне приличном уровне. На этом фоне уже вовсю разворачивались деятельность иных музыкальных коллективов, таких как Кино, Звуки Му, Новых Композиторов. «Поп механика» вышла на международную арену. И весь этот совместный и взаимосвязанный проект развивался вплоть до начала девяностых, когда путь от самоподражания вылился в самоопределение.

Гарик Асса

Потом пошли интриги и срывы показов. На 17 выставке отменили выступление, на премьере злосчастного фильма «Асса» тоже никого не пускали без билетов, и главным перформансом был не концерт на сцене, а принятие в ментовку Густава, которого взяли при попытке спекуляции этими самыми билетами (смеется).

Ну да, все стало более менее понятно и закончились в ДК «Дукат», где уже по традиции не пускали участников «Ассы». Было принято решение вытащить всех организаторов на сцену и вместо представления забить их по-жесткому на сцене. Я не питал и не питаю к этой поэтической «кспешной» среде никакого уважения, поэтому выламываться перед ними никто не собирался, к тому же времени на подготовку шоу никто не отвел. Тем более что неформалы как «художники жизни» сами по себе готовыми моделями являлись.

Был тогда Герман, Сергей Летов, уважаемый человек, действительно единственный профессиональный музыкант, участвовавший во всех «Поп Механиках». Объяснять ему долго ничего не нужно было, что и как играть. Единственная просьба была от спокойной музыки перейти под конец действия на истерику. Чтобы трубы визжали так, чтоб все пуговицы на ширинках поотскакивали.

Устроили быструю самозабивку, а Герман Виноградов немного заигрался и все еще продолжал чем-то булькать на сцене. Сцена была под освещением двух рамп, верхней и нижней, за день работы раскалившиеся добела. А публика ничего не поняла, просто вжалась в кресла и глаза пучит. Смотрю я на них, и даже ругаться не хочется, а просто взорвать все это помещение с этими муромоями. Думаю, что бы такого сделать-то, и машинально выхватываю у Германа таз с водой и мечу воду в зал (а попадаю в рампы под потолком). Зрители воду не видят, но она их окатывает. Поэты впадают в ступор от ужаса, и в это время взрываются софиты! Шум, Треск. Трам-тарарам! Стекла летят. Все лопнуло. Свет погас, пробки вылетели. Облако дыма и… гробовая тишина. Минут несколько, точно. И только потом с задних рядов донесся тоненький (как будто где-то далеко кто-то кинулся с высокой горы вниз) крик. Или, скорее, причитание: «А-а-а-а»…

А потом истерически завопили бабки-вахтерши, которые подавились пирожными в соседней комнате. Видимо, до них тоже энергетика взрыва докатилась, и они, завывая, врываются в зал и начинают биться головами о псевдомраморные  колонны. Сталкиваются, орут матом с таким же надрывом, как ранее кричали «Родина в опасности»!!! А зал молчит.

Потом кто-то включает свет, и разворачивается картина круче, чем шоу Бенни Хилла. Остолбеневшие физиономии с выпученными глазами. Вжатые в кресла, руки вцепились в подлокотники. Зал расплющен и присыпан пылью. При этом поэтов набилось в  помещение битком, сидят, молчат, глазами хлопают. Бабки начинают носиться между рядами, и кое-как расшевеливают людей, которые начинают приходить в себя и ощупывать друг друга. Раздается крик: «Пять тысяч!»

Все знакомые ржут, кричат: «Беги, Гарик, беги!». Вызвали электрика, он все проверил, а оказывается, ничего не сгорело. Милиция начинает рыскать мимо меня, приговаривая: «Где этот гад?»

Я тоже задумался. А где это я?

Потом все успокоились и посчитали убыток, который составил 25 рублей, и Коля Филатов объяснил присутствующим, что, мол, эти спецэффекты были задуманы и заранее внесены в смету. После этого Баженов, который был никем, никем и стал, объявил меня персоной нон грата, и меня больше никуда не приглашали. Что, собственно, мне и нужно было. 

Стоит отметить, что к этому времени на улицах столицы развернулась уличная война, и перформансы перемешались с потасовками, а сцена с улицей. Организованный к этому времени панк-салон превратился в театр, а весной 87 года было сделано первое отечественное панк-шоу.

Хэнк

Тогда была комбинированная программа, когда сначала выступило «Чудо» с Ником, а потом уже выступал Ник с «Чудом», и все выступление сопровождало авангардное шоу, с элементами стриптиза и надуваниями презервативов. Тогда же публике стало известно имя Авария. Которое позже было заимствовано в произведении «Авария дочь мента», которое, в свою очередь, было скудно экранизировано.

Это  действие замолчать уже не удалось, советские газеты писали, что это скандал и порнография, и в этих статьях «Чудо Юдо» впервые было приравнено к выступлениям «Секс Пистолс», но если бы Джонни Лайдон видел это шоу, то его бы задавила жаба до смерти.

Комсюки перепугались не на шутку, и не рискнули даже вырубить аппаратуру и прервать выступление, а Ника забрали уже после концерта. По моменту это совпадало с общим революционным молодежным прорывом, и сразу же после концерта нам в лаборатории было заявлено, чтобы мы срочно сворачивали свою деятельность, или нас заберут в какую-то армию, либо посадят. На наши выступления наложили вето, но базу в бывшем помещении туалета на "Марксисткой" - оставили. 

Ник Рокенролл

Москву тогда словно прорвало на тему неформальных музыкантов, уличных радикалов и жесткого социального прессинга по всем каналам. Как раз тогда организовали легендарный концерт «Чудо Юдо» с перформансом и пиротехникой на сцене, где я в экзальтированном состоянии высказал в микрофон: «Это пиз@ец» - и получил 10 суток ареста. Сравните сами с нынешним урлаганским матом группы «Ленинград», которая по эстетике нисколько не напоминает культуру северной столицы. Тогда как раз я по недомыслию вышел в вестибюль один, и ко мне подвалили люди в штатском  и поинтересовались, не я ли был на сцене. На что я им ответил, что я как хабаровский житель, поддерживающий движение люберов, высказал свою просовесткую позицию по поводу происходящей рок-вакханалии (смеется).

А тут как раз Авария, минут несколько назад раздевавшаяся на сцене, кричит «Рокенрольчик, хрен ли ты с лохами там стоишь, пойдем с нами». Пришлось пойти не с нею, а под конвоем в кабинет к Опрятной, которая запричитала, мол, откуда ты на мою голову свалился?.. Откуда, откуда - с неба. Причем когда спецы, которые нашли во мне крайнего, вели дело с целью показательно кого-нибудь закрыть, и попросили  местных рок-комсомольцев  удостоверить мою личность, - то они   сказали, что знать меня не знают. А питерцы, наоборот, прислали бумагу подтверждающую мою музыкальную хозрасчетную деятельность.

С этого момента на вооружение группы было взята практика зачитывать частушки типа «комсомольцам стало худо - так сыграло «Чудо Юдо», «красна телега летом, а герла минетом» и прочие скоморошества. Перформанс на панк-сцене проявился и в выступлениях групп «Нии Косметики», и у позиционировавшей себя как «бамбольц культуру», группы «Тупые».

Такое же вовлечение в мир артистического жеста сопровождало группы «Оберманекен» идеологами которой выступали Анжей Захарищев-Брауш и Евгений Калачев. Попав в рок-среду из театральной, группа разрывалась между участием в постановках и собственной музыкальной деятельностью. В 84-м году вместе с режиссером Борисом Юханановым они создали  альтернативный "Театр театров",  спектакли которого не пропускались на официальные подмостки.

Получив некую паузу, группа занималась записью психоделических шансонов, а в середине 80-х переехала в Москву и начала сотрудничество с театром Анатолия Васильева. В это же время группа участвует в московско-питрских «ассах». А позже в московских эротических перформансах с театром Бориса Юхонанова и группой, сформировавшейся вокруг Екатерины Рыжиковой. В том числе и самой первой эротической выставке в театре Васильева, где Маша Персик делала «женщину-торт», и акции «Метро».

Екатерина Рыжикова

А тогда в 85 году Джоник повторно познакомил меня с Гариком, который тут же нам с Иренчиком вправил мозги по поводу нашего радикального поведения. И вот тогда-то и начались такие мини-перформансы, когда разряженная толпа  стала гулять по улицам города и будоражить окружающую среду. Помню, приходили на показы к Славе Зайцеву, и получалось параллельное выступление - на сцене одни модели, а в зале другие, и  не в меньшем количестве (смеется).

Причем шумною толпою с неадекватном поведением. Настоящий авангардный экшн.

При этом Гарик постоянно давил на мозг, что, мол, Катя – это все вам нужно, вот даже мужа тебе нашел – такого, как тебе надо (смеется).

Так образовался наш творческий тандем с Гором, тогда он был и поэтом, и художником –перфомансистом.  И вот с этих показов и начался московский жанровый перфоманс, который позднее оказал сильное влияние на «Поп механику». 

А в Москве было смешение экспериментальной музыки и показов с жанровым экшеном. Гор часто выступал в тандеме с «Вежливым Отказом». Потом подключился «Оберманекен».

Мы начали репетировать показы и за короткий срок выстрелили по всей Москве. Участвовали в выставках в Манеже, на разных концертных площадках и все время наши выступления сопровождали скандалы, инспирированные ходившими по пятам комсомольцами и местной администрацией.

В театре на Погребничке, рядом с консерваторией на Никитской, была акция, в которой участвовал весь неформальный бомонд. В фойе Ваня Суриков делал инсталляции с выпуклыми Лениными. Гор делал инсталляции с березами, пел шаляпинские песни и аккомпанировал себе на этих березовых кольях. Во время выступления в Подмосковье, Джоник с сыном Данилкой имитировали принятие в пионеры. Тут мы уже столкнулись с более агрессивным давлением со стороны властей. Площадка, где был организован рок-концерт и наше выступление, была оцеплена организованной местной гопотой, которую специально привезли на машинах. И после выступления обратный путь проходил сквозь коридор с милицейскими машинами, в окружении толп неистовствовавших прото-люберов. Жути нагоняли по-полной, были разбиты стекла в метрополитене, и всю дорогу на проходящих неформалов прыгали накачанные комсомольцы.

Так я первый раз столкнулась с феноменом организованного давления на молодежь.  Акции продолжались, потом состоялся фильм «Рок», в который не попало  много отснятого материла, но фильм все равно оживил население.

А последнее общее выступление «Ассы» состоялось в кинотеатре «Орленок». Там тоже не обошлось без шума, кто-то упал в бассейн, был полный бардак по заранее спланированному сценарию.

Сама-то я вряд ли подыскала бы корректный термин для всей этой оттяжки, но после выступления в «Дукате» нас окружали поклонники и сами спрашивали, а что это такое было? Много детского травматизма (смеется). Так бы, наверное, и определила, как детский травматизм (смеется).

Потом начался активный период сотрудничества Гора и Камиля Чалаева. Который всегда был несколько таинственным персонажем, больше связанным с музыкой, чем с визуальными действиями. Он сам был из музыкальной семьи, и активно участвовал и в московских «Ассах».

Возник совместный проект и театр ПОСТ, в котором участвовало масса модной молодежи. Понеслась серия постановок на различных сценах, и, как апогей, впервые в истории перформансов в театре Ермоловой было отведено репетиционное время около недели. То есть постановки прозвучали, и отношение изменилось.

Камиль пробивал дорожки в интеллектуальную среду, и, несмотря на скандалы, которые сопровождали выступления, спектакли были признаны уже на постсоветском пространстве. Ситуация в стране менялась, чиновники становились более напуганными и информированными о волнениях в неформальной арт-среде, и  при этом старались идти навстречу.

Продолжался синтез авангардного искусства на театральной сцене, при этом часто проявлялись почвеннические и этнические моменты в творчестве. Так был поставлен спектакль по «Хождению за три моря Афанасия Никитина». Потом уже подключился «Оберманекен», который размещался в театре у Васильева, и произошло дополнительное слияние тусовок.

Параллельно шли выступления Ирен и Кати Филлиповой. Метания прекратились, когда у нас появилось помещение на Бурденко, и за короткий срок пребывания на одном месте, мы успели отстреляться и по фильму с Юханановым, который на полном серьезе подошел к съемкам «Октавии», и устроили серию воскресных хепенингов, параллельно выступая на сценах города. В этот период мы каким-то чудом попали в первый в Союзе кооператив каких-то магов и шарлатанов, и псевдоцелителей, которые наводнили все крупные города Союза. Эта афера носила название «школа новых возможностей». А я была этнографом по образованию и примитивистская психоделика мне всегда была интересна, и как-то нас туда занесло.

Там-то началось мощное движение, связанное с изучением психоделических шаманских возможностей. И вот в какой-то момент мы  решили, что «группа художников» изжила себя как концепт, и надо как-то модернизироваться и назвать проект «Север». Мы уже тогда взяли курс на неопримитивистические мотивы, строили хижины в городской среде, и там жарили мясо. Джоник, Маша Персик, «Вежливый отказ», «Оберманикены», которые уже собирались в Нью-Йорк. В этом житие племен участвовали и неформалы, там же уже активно участвовал Саша Петлюра.  

При этом все посетители могли участвовать в процессе, рисовать картины и раскрашивать друг друга. Все это было потом снято в виде фильма, вывезено в Нью-Йорк и собрало немало зрителей. Потом начался период работы над спектаклем с Камилем и Юханановым, при этом часть актеров была профессиональных, а часть неформальных. Этакий микс. Никита Михайловский, царствие ему небесное, поучаствовал, Саша Петлюра, Дуня Смирнова со своей заумью и феноменальной способностью гнать. 

Александр Петлюра

И вот 85 год, расцвет неформальщины. Меня уже перестали выгонять из института. Видимо поняли, что безмазово. Потом  появляется «Рок-лаборатория», Маша Круглова (такая студентка) пригласила меня оформлять концерт в Горбуново. И вот здесь обнаружилось Эльдорадо. Куча офигительных людей. И где-то на втором концерте начали подтусовывать люди, я Гарика встретил. Я тогда оформление делал немалое. Со скульптурами, и вот возле этих самых скульптур перезнакомился с Гором Чахалом, Катей Рыжиковой. Милиционера тогда я делал из папье-маше с красным клубком, торчащим из штанов, статуи Павлика Морозова. Забавные объекты. Вот так я попал в московскую тусовку иной молодежи, которая высосала тонну времени. И с плюсами и с минусами, но убегать было уже нельзя. Как поговаривал Гарик, «от нас не уходят - от нас уносят» (смеется). 

Гарик Асса

Он, в принципе, правильно опасался. Положив кучу времени на свое образования и переехав к нам в панк-салон, Саша действительно сделал поступок. Мы с Аланом, одетые в солидные вещи, сначала его навещали в общаге, где он жил с чешской девушкой Хеленкой. Долбили, долбили гундосого художничка, и он решился переехать к нам. Грызли его, конечно, по-панковски (смеется). Но это сыграло свою положительную роль в дальнейших  событиях, когда он создавал творческий центр на Петровском бульваре. Саша стал с нами ходить, участвовать в наших акциях, а мы, соответственно, в его выставочных постановках и акциях. 

Александр Петлюра

Помнится, после первых своих перформансов меня позвали на какую-то выставку авангардисты. По дороге на выставку я захватывал какие-то объекты, типа проеденного молью ботинка, а в этот раз на какой-то помойке нашел трупик кролика, недоеденного. А не-ет, шкурка была чуть ободрана, крысами чуть подъеденная такая тушка, и вот из нее-то я и сделал объект, посвященный батьке Махно, под названием «Загнанный кролик». А на Крымский мост я притащил свиную голову с опарышами, но это были  несанкционированные деэстетские выходки.

Санкционированной выставка была на Крымском валу, я тогда еще жил на «Преображенке», и я сделал несколько объектов с товарищами-художниками, которые сейчас делают перформансы за границей. Выставка была закрыта через час, потому что на одной картине немецкий солдат трахает ливерной колбасой немца, а на другой пионер показывает смерти дорогу в будущее. А по середине была скульптура по мотивам питерских некрореалистов «Труп-пап».

Да, и на выставку пришла куча панков, металлистов, сразу была подтянута милиция, а выставка закрыта. Шум, крик, мы вытащили скульптуры и подожги. И, собственно, отсюда можно вывести традицию поствыставочного сожжения работ.

При этом акции сами по себе не были масштабными, но шуму было года на два по всей округе. Поскольку культурка местная была в шоке не только от работ, сколько от приходящих на них тусовочных людей. Тот же Хирург, Круглый, Кот, Алан, которые появлялись в местах проведения культурных программ а-ля Кузнецкий мост, советские посетители и кураторы погружались в шок от происходящего, и челюсти у них отвисали. Так совместно прогрызалось неформальное искусство и неформальные движения. Возможно, после этих проектов и перестали меня пускать в какие-то санкционированные проекты и звать в сквоты. 

Олег Котельников

Страна же  в 91 году сменила мужской род на женский. Что тоже отразилось на сознании. Стали появляться выставки «женские ручки», Владик Монро, буревестник отечественного трансвестизма, первые эротические выставки. Еще задолго своими действиями предупреждая грядущие перемены.

При этом госструктуры, исследующие, только сейчас начали считывать подобную информацию и пытаться это все осознать и обмениваться данными. Конечно же, человеческого анализа этих событий ожидать от них не приходится, потому все так хаотично и происходит.  

К этому времени практически все неформальные таланты, участвовавшие в первой волне событий, оказались под контролем кураторских и комсомольских схем. В Ленинграде Тимур Новиков сосредотачивается на проекте «Новой Академии», участвует в возникновении жанра новых медиа вместе с Юрисом Лесником и Владиславом Мамышевым-Монро. Уличные тусовки постепенно стали перемешаться в клубы, а образовавшийся вакуум на улице заполнялся быками и наркоманами. Единственную отдушину независимости представляли собой немногочисленные сквоты. Но уличная деятельность все еще была в разгаре, так же, как и преемственность в среде художников и городских племен. 

Миша Бастер

Рок-среда этого периода постепенно превращалась в эстраду для бедных, и это раздражало. На съемках клипа московской группы «Оле лукое», где находился цвет пушкинской тусы, в один момент стало как-то скучно, и мы попросту стали кривляться, пародируя окружающую ситуацию. Вот и тогда-то и зародилась идея поддержать те новации, которые были заложены в 80-е. Но уже более современными способами и на «вражеской территории».

Директору группы Саше Малкову эта идея понравилась, мы продумали концепт и привлекли для этой акции Свету Ельчанинову, которая, будучи маленькой девчушечкой, активно проявляла себя на ниве организации панковских концертов.

Так совпало, что в этот период ушел из жизни Майк Науменко, с которым Гоша Шапошников поддерживал тесные дружеские отношения, и вся эта хваленая кодла рок-эстрады так и ничего особенного и не предприняла. Появилась цель, время и, главное, кураж, в результате которого в стремительные сроки Саша заморочил голову директору нового московского цирка,  Свете и Гоше выпала миссия питерских контактов, а мне - посильная помощь и проект под названием «Поющие лезиргины».

Аншлаг был полный на несколько тысяч человек, потому как в тот период ничего подобного не происходило. Групп в итоге собралось немало, жаль, что только не приехала «Алиса», потому как первая песня «Поющих лезиргинов» была припасена именно для нее.

Проект заключался в жестком стебалове рок-эстрады, для чего были собраны достаточно именитые представители тусовки, прикиды которых были разбиты по стилям, а название проекта апеллировало к наступившему периоду эйсид-культуры и эстрады нового поколения. И репертуар у группы был соответственный - зажеванные фонограммы. Первая песня была из репертуара «Алисы» - «Я начинаю путь», которая в прокрутке на 45 скорости, в нашем понимании представляла собой именно тот уровень истеричного драйва, которого Кинчеву уже явно не хватало (смеется). Вторая песня была зажеванной песней Дина Рида, посвященная освобождению индейцев чероки, символизировавшая заезженность темы о свободе диких племен. Ну, и третью композицию подогнал Гоша Шапошников. Это был инновационный по тем временам электрохардкор, к которому вообще не нужно было не слов ни аннотаций.

Ну, и во время этого фонограммного глумежа, символизировавшее отношение эстрадных исполнителей к публике, звезды тусовки имитировали поведение псевдозвезд. Ромбес тогда был скинхедом, Валерик Золотой - ньювейвером, Зена - сумасшедшим хиппо-саксофонистом, Гога - выступал в стиле убитого солдата, я - психобиллом, а Саша - экстремалом от айсид-культуры. И было это 92 году, и единственная репетиция, которую мы успели сделать, была на Петровском сквоте. После чего я свалился сраженным диковинным для Москвы недугом-гепатитом, который распространился вслед за толпами беженцев с южных границ, но на концерт все-таки сбежал, рискуя многим и теряя сознание во время перекраски в красный цвет ботвы на желтоватой головенке. Выступали мы, соответственно, последними, и поскольку все молодые коллективы долго строились, по времени не укладывался «Комитет охраны тепла», и пришлось сгонять пинками Костю Жабу с барабанов, когда они там что-то играли с «Лолитой». И когда конферансье попытался объявить о выступлении «Кома», на сцену вывалила вся эта компания расфуфыренных, а Гога в гимнастерке, залитой кровью, вырвал микрофон и сказал «Не п@зди, мальчик, сейчас будут выступать «Поющие лезергины». И понеслась.

Видели бы вы лица «алисоманов», коих набилось в цирк не менее половины (смеется). Короче, вторая половина, которая была уже в состоянии полного катарсиса от происходящего, тут же вошла в конфликт с испускающей проклятия первой половиной зала, и начался глобальный слэм. Скандал удался на славу, газеты в том день написали, что под конец фестиваля администрация устроила потасовку и скандал. Все были довольны настолько, что никто не расстроился о том, что какой-то пьяный неформал угнал целый автобус спонсорского пива (смеются)

Но наиболее масштабное и значимое для среды и жизни города  происходило в рамках «Петровского» сквота

Александр Петлюра

В силу  приведенных обстоятельств, путем собственных усилий был организован свой сквот, в который были приглашены старые проверенные кадры и Леша Тегин с Пономаревым, до этого делавшие свои кулуарные представления.

К середине 90-х у нас уже была интернациональная тусовка, австрийский филиал и международные проекты без участия каких либо кураторских вмешательств. Каждую неделю мастерские проводили день открытых дверей, у меня работал музей одежды каждодневно. Петя Чайник открыл свою кафешку. Каждые выходные в клубе проводила свои незабываемые дискотеки Алла Алловна, приезжали и выступали группы. Последняя на памяти акция была связана с выпуском в свет очередного шедевра Ильи Васильевича Глазунова  и его академии, «Все святые». Мы тогда собрали около сотни  известнейших «альтернативщиков», каждый сам себе придумал образ, нарядились. А я выступил в роли автора с манекеном жопы вместо палитры. Устроили прощальную фотосессию, распечатали большие плакаты  и как послание Лужкову повесили на Васильевском спуске.

Ну, а проект, стартанувший на Петровском бульваре, продолжил свое существование за границей, информация стала просачиваться в прессу, попадать в редкие каталоги. Собственно, попали  мы с Броней и в книгу самых экстремальных личностей 20-ого века, вместе с Сальвадором Дали и Ниной Хайген. Броня на британском фестивале была удостоена титула «мисс альтернатива мира».

Мы, правда, участвовали еще в нескольких отечественных проектах. В фестивале памяти деятелям искусств, в Питере, где мы участвовали как «Заповедник искусств».

Тогда нарисовался в реальности некто Дима Орлюк, который деньгами бизнеса решил помочь ветеранам искусств. Это, собственно, единственный человек за все это время, который сподобился на такое. Собрали денег, пригласили ветеранов, актеров всяких. Ездили еще на фестиваль памяти Курехина. Более ужасной организации я даже в совковое время не встречал. Такое впечатление, что целью фестиваля было нагнуть все, что имеет отношение к данному проекту. 

Заходил на неделю российской моды, а там половина тех самых людей которые либо были на Петровском, либо начинали как перфомансисты. Та же Оля Солдатова. Собственно, за счет стран, где была нужна культура вообще, выживала вся художественная нонконформистская российская среда 80-х и 90-х. Благодаря тем самым безумным иностранцам, которые хотят и ищут эти самые элементы культуры в России и вытаскивают на всеобщее обозрение. Собственно благодаря не Бакштейну, а Питеру Паркеру, который пригласил Кабакова, Звездочетова, Германа Виноградова, и меня, наши художники имеют возможность стать известными. Так, собственно, и в моем случае, Паркер еще в 92 году,  привез меня в Грац, но тогда я не мог бросить московский проект, и он мне потом рассказывал, что все, кто побывал  у нас, были в шоке и признавали, что это единственно свободное для творчества пространство.

Последним и завершающим событием этой серии можно считать  постановку «Агонию огненного жирафа», произошедшую накануне тысячелетия в клубе «Титаник», когда многих участников уже не было в живых: кто-то жил и работал за границей, а кому--то и дела уже не было до происходящего вокруг. Поскольку страна менялась, менялось поколение.