Женщина в такой броне недоступна всей стране.Вечерний Петербург.

Перестройка была самым сложным периодом для моды. Отечественная легкая промышленность лежала в руинах, прилавки магазинов были пусты, единственным журналом мод на всей громадной российской территории была немецкая «Бурда моден», появившаяся в 1987 году при содействии Раисы Горбачевой.

Вспоминался Андрей Платонов, писавший вскоре после революции: «В идеи одеваемся, а портков нет». В годы перестройки идей стало еще больше, а «портков» не было по-прежнему. Именно тогда в Москве и  Петербурге возникло это модное движение, ныне названное альтернативной модой.
Авангардные художники быстро завоевали Западную Европу и Америку. Экзотическая «русская мода» была нарасхват. Да и как было не подивиться сытой западной публике, например, на творения петербургских художников Светланы Петровой и Кирилла Миллера? На деловые платья, сшитые из двух кителей (модель называлась «Честь офицера, или Русская рулетка»)? Или на «Платье из булыжной мостовой» под девизом «Женщина в такой броне недоступна всей стране»?

А как можно забыть придуманные Светой Петровой для манекенщика-культуриста замечательные плавки — белые, воздушные, похожие на балетную пачку, снабженные длинной изящно изогнутой шеей и головой лебедя? Смех смехом, но коллекции авангардных модельеров из только что рухнувшей советской империи активно прокатывались на Западе. И я предполагаю, что знаменитое платье «Лебедь» сербского модельера Марьяна Пежовски, которым Бьорк шокировала почтенный бомонд на Каннском фестивале, могло быть вдохновлено этими знаменитыми плавками.

Диковинную «русскую моду» создавали в Москве Алексей Петлюра, Катя Филиппова, Андрей Бартенев, в Петербурге — Сергей Чернов, Наталья Першина-Якиманская (Глюкля) и Ольга Егорова (Цапля), Костя Гончаров. Самыми знаменитыми «альтернативными моделями» были Влад Мамышев-Монро, достигший просто невероятного сходства со своим кумиром — Мэрилин, и муза Алексея Петлюры пани Броня, которой было хорошо за 70.
В Петербурге вся эта тусовка вращалась вокруг Пушкинской, 10, и созданного в начале 90-х отдела новейших течений Русского музея.
Я уверена, что именно наши альтернативщики ввели первыми моду на винтаж.

Ольга Егорова (Цапля) неустанно пополняла свою коллекцию «Магазин путешествующих вещей» в секонд-хэндах, адреса которых держала в секрете. Она любила придумывать откопанным там («спасенным», как выражалась художница) анонимным вещам новые названия и новые истории. Кого только не было в ее коллекциях: «блузка для нежных блондинок», «жакет для девушек с тонкими запястьями», «белое платье со следами от утюга и кружавчиками»…
Все великие денди той эпохи — и Тимур Новиков, и Виктор Цой — носили подлинные предметы старины. А знаменитые черные рубашки Цоя с прозрачными кармашками с оловянными солдатиками были сделаны Костей Гончаровым — рано ушедшим из жизни талантливым модельером, чьи вещи сейчас находятся в коллекции Русского музея.

Для толп модной молодежи, веселящейся на вернисаже, все это — далекое прошлое. Для таких «ветеранов модной журналистики», как я, — часть жизни. В те годы никто и подумать не мог, что все эти забавные, смешные, трогательные, «доморощенные», порой невероятно талантливые, порой просто ужасающие и жалкие творения «модельеров» конца 80-х — начала 90-х через двадцать лет будут признаны историческими. Что они будут названы «альтернативной модой» эпохи перестройки и причислены к интереснейшим культурным феноменам своего времени.

Михаил Бастер, куратор выставки:
— «Альтернативная мода до прихода глянца»—это большой проект, который мы начали в 2004 году только по одной причине: материал пропадал, надо было спасать… Все оставшееся от той эпохи надо было собрать, систематизировать и, конечно же, опубликовать. И делать это надо было очень быстро — архивы исчезали, художники меняли сферу деятельности, уезжали в другие страны или умирали. Я начал собирать фотографии и… Коллекция стала расти как снежный ком! Мы вытаскивали даты и события. Все само собой конструировалось. Проект словно начал жить своей жизнью.
Сейчас в нашем собрании около 1000 фотографий. Но в «Лофте» помещение не очень большое, поэтому мы показываем лишь две сотни.

Зинаида Арсеньева