В.А. Для начала поясню. «Новые Композиторы» не столько музыкальный коллектив, сколько концептуальный – художники «звуковых полотен». Мы нашли свой оригинальный прием в сочетании музыки и текста из окружающего нас мирового эфира: радио, телевидение, пластинки. В искусстве это относится к жанру «популярное искусство» или питерский Pop Art, который появится в середине восьмидесятых. Лидерами этого направления в последствии станут художник Тимур Новиков и композитор Сергей Курехин с оркестром «Поп-Механика» . И «Pop» здесь не случайно! Тимур тоже соберет вокруг себя «оркестр» художников-сторонников поп-арта и в своей мастерской на улице Войнова провозгласит «Манифест о перекомпозиции»… Ну, а «Новые Композиторы» - это Игорь Веричев и я, Валерий Алахов.
М.Б. Так как же все начиналось? Ведь Ленинград перестраивался уже в семидесятые – как это называлось, разуплотнялся.
В.А. Родились мы в любимом нашем районе, в Петроградском. Позже я узнал, что в том же роддоме, где появился я, ранее родились: Борис Гребенщиков, Александр Титов, Миша Малин… Не роддом , а рок-дом какой-то!.. В моем детстве Ленинград – это город гигантских коммуналок с многообразной жизнью разных людей, объединённых примитивными, зачастую очень стесненными удобствами. Но, несмотря на то что жизнь в коммуналках была ужасна, она была и ужасно интересна, особенно для детей.
Например, в гостях у моей бабушки на Литейном,64 мы гоняли на великах по огромным коридорам или прятались где-то в холодных чуланах. Коммуналки в центре города были изначально огромными квартирами, которые позже разделили непрочными стенками и перегородками; слышимость в квартирах была колоссальной!..
Все же мне повезло – детство и юность моя прошла на Васильевском: рядом корабли, Нева, Финский залив – романтика! В конце шестидесятых это был самый прогрессивный район в городе .Впрочем и сейчас там в «Ленэкспо» мировые саммиты проходят; но тогда на «ваське», в гавани, были только что построены огромные павильоны для выставок стран соцлагеря: чешское стекло меня очень тогда поразило, я до сих пор люблю цветные стекляшки и делаю из них иногда коллажи. В те же шестидесятые были построены аттракционы, впервые с игровыми автоматами-первыми компьютерами, да и по соседству – ДК им.Кирова, там был кинематограф, где показывали научно-фантастические фильмы, ужастики – дети сходили с ума от таких фильмов и мы прогуливали из-за этого уроки…
В ДК им.Кирова существовало множество секций для занятий «чем хочешь» для пионеров и школьников района; кстати, в этом же Дворце прошла первая знаменитая выставка неформальных художников в 1982-м году.
Я тогда выбрал кружок по астрономии и класс по музыки, но с переездом в новый район не смог продолжить эти занятия и занялся другим…Нам было где погулять на «ваське»: были открыты все дворы, проходы, чердаки и крыши – сплошные приключения! Жил я в центре острова и постепенно осваивал его окраины. Особенно запомнился пустырь и свалка городского мусора с выходом на Финский залив. Завод Козицкого, выпускавший телевизоры «Радуга» и фабрика Урицкого, выпускавшая папиросы «Беломорканал», все они выбрасывали свою «не кондицию» , то есть брак, на свалку. Возможно отсюда тянуть связи интереса к транзисторам и электронике, и пристрастие к курению…
Будучи школьниками, мы ходили по музеям и, как многие жители города, мечтали об отдельных квартирах с горячей водой и ванной – тогда это казалось почти что сказкой. Моя семья получила новую квартиру в районе строящемся на месте бывшего Комендантского аэродрома, построенном еще в 1914-м году .Там были памятные места о разбившихся летчиках , а неподалеку было и место последней дуэли Пушкина… Тогда еще, в 74-м, рядом с новыми домами стояли огромные деревянные ангары, где лежали фюзеляжи самолетов и вертолетов. Пропитанные керосином и маслами, эти заброшенные ангары потом горели очень зрелищно! В то время– это была окраина города и в Центр шел единственный маршрут всегда переполненного автобуса. Где-то сорок минут тратилось до ближайшего метро. Тогда казалось, что мы очень далеко живем и оторваны от центра. А теперь –это большой район в миллион жителей, всего четыре станции на метро- и ты уже на Невском. Ну или пятнадцать-двадцать минут езды на машине…
Все-таки я испытал культурный шок, переехав на новое место: кругом почти пустыня, бетонная школа, новые люди, запах цемента и пыли. Сюда переезжали жители Петроградского и Василеостровского районов. Некоторых я знал, но подружился с Игорем Веричевым, с Петроградской. Да, жили мы в одном многоэтажном доме, сидели за одной партой и потом дружили семьями. Родители нас очень любили, тратились на нас, покупая нам магнитофоны, стереопроигрователи. Мы увлеченно записывали на бобины западную музыку, расспрашивали у друзей, что у кого есть, обменивались пластами и пленками…Параллельно зачитывались советской и зарубежной фантастикой – той, что издавалась тогда в СССР. Мы и подружились на почве научной фантастики, цитируя друг другу то, что читали.
В конце семидесятых было очень модно ходить в джинсах; ну, а обладание японским магнитофоном или видео было сродни чуду. В поисках новой музыки, книг и модных вещей, мы знакомились с интересными людьми, чаще старше нас, начинали набираться опыта у них – и школа интересовала нас все меньше и меньше. После школы мы и вовсе забили на советскую карьеру… эпоха «Застоя» сказалась. В армию мы тоже не стремились, но пришлось «отмазаться через дурку», ведь тогда многие наши товарищи после школы прямиком шли на войну, в Афганистан… Нашему району особенно «повезло»: большинство выпускников из школ и училищ попали в этот ад, в этот разгар войны; и те, кто вернулись домой, ветераны-афганцы, стали другими людьми: брошенные на произвол судьбы, обозленные на всех, в девяностые приберут под свой жесткий контроль весь район. Контроль такой существует и ныне, но теперь в этом есть уже преимущества: есть чистота и порядок, есть хозяин у района. Молодежь тогда слушала в основном Deep Purple, Nazareth, Led Zeppelin и прочее. Английская рок-музыка преобладала, некоторые даже напевали заученные песни под гитару и бухали… бухали... Я имею в виду своих одноклассников; а массы – те слушали в основном Высоцкого. Наши вкусы отличались. Мы с Игорем искали оригинальную музыку, самую современную в технике записи, качественную! Году в 78-м нам попались две пластинки – Kraftwerk «The Man Machine» и Cerrone с их «Supernature». Еще были Georgio Moroder и Donna Summer… Вот это была наша музыка: электроника, диско! Музыку на заказ привозили моряки из загранплавания; к ним мы обращались тоже и даже сами мечтали ходить в «загранку» и покупать там диски. Не моряками, конечно, а поварами… Собрав модную танцевальную музыку, мы были окружены вниманием лучших девчонок нашего класса и домашними вечеринками. Танцевали, веселились… Может быть, мы рано начали, но преимущество ди-джея с модной «ньювейверской» музыкой было неоспоримо, особенно в эпоху Рока!
М.Б. Олимпийский период как-то коснулся вас напрямую?
В.А.. Нет, спортсменами мы не были, но пошли учиться в специально построенное для Олимпиады училище в Сестрорецке по специальности «повара международной кухни», давней нашей идее– это чтоб потом на корабль в загранку. Практика по кулинарии началась сразу, в только что построенной к Олимпиаде гостинице «Прибалтийская». Шведы построили её на месте той свалки, что так впечатляла меня в детстве на «ваське». Жаль, что этот счастливый момент был недолгим, и после Олимпиады нам предложили работать в обычных городских ресторанах; после шведской кухни это уже было нечто запредельное для нас и мы бежали от этого без оглядки…
Родители переживали, что мы бросили такую профессию – ведь быть поваром в советском ресторане тогда означало иметь почти все, а в стране уже наступал период дефицита и на продовольствие… Ах, родители прощали нам все и разрешали нам жить, как мы хотели… Да, голодными мы не были и меня это, конечно, вредно расслабляло.
Конец семдесятых, хиппи в Питере были ещё в своем апогее. Нам повезло, что мы чуть-чуть застали этот период и знали героев хиппи: Гена Зайцев, Жора Ордановский, лидер группы «Россияне». И у меня тоже были длинные волосы, да и под влиянием моды мы слушали хипповскую музыку: Genesis, Yes и прочий депрессняк… Местом хипповской тусовки был знаменитый «Сайгон» – это кафе на углу Невского и Литейного, вот жаль что он не сохранился, все-таки уничтожили память и историю города об этом рок-периоде. А в восьмидесятые ворвался «New Wave» и хиппи будут отдыхать по полной. Мы коротко подстриглись и стали общаться со стилягами –«Тедди бойс» и компанией Антона Тедди. Обладая коллекцией классной музыки, мы стали желаемыми гостями у всех новых знакомых; хорошо было послушать чей-то диск или альбом, попить чайку, обменяться новостями. Особенно нам интересно было попасть в мастерские к художникам: там привлекло многое, особенно нестандартный стиль жизни художников и большие помещения, особенно в центре города на мансардах, где можно было тусоваться круглосуточно, что мы позже и делали. Городские «мажоры» встречались в то время на дискобольных рынках, где можно было купить «фирму»: пластинки, журналы, постеры, разный прикид и т.д. Менты гоняли торговцев и покупателей, и те меняли места по городу, но потом все стали договаривались договариваться по телефону о времени и месте субботнего рынка. Телефоны появились почти у всех жителей города, и прогресс пошел! Я помнил наизусть множество семизначных номеров…
Да, в то время нельзя было не работать , ведь грозила статья за тунеядство; поэтоиу поэтому в то время хиппи часто устраивались работать сторожами, чтобы работать сутки через трое. Потом уж шли кочегары, банщики и одно время мы были учетчиками снега по сбросу в Неву, всего-то полгода в году. Веселило нас с Игорем и то, что рабочий вагончик стоял напротив ТВ-вышки, на набережной, а мы брали с собой Casiotone, небольшой синтезатор с автоаккомпанементом, на батарейках. В момент нажатия на клавиши из динамиков выскакивали фразы и звуки из телевизионного – и, чем дольше жмешь на клавиши, тем дольше эфир звучал с ритмами синтезатора; так влияла близость вышки на прибор… Жаль, что мы не смогли тогда этого записать, но эффект лег в основу нашего сэмплирования в дальнейшем.
М.Б. А какой была художественная среда города?
В.А. В среде художников начала восьмидесятых особенно выделялся Тимур Новиков. Тогда, в 82-м, после той выставки неформальных художников в ДК им. Кирова, друзья Тимура прозвали его «ноль» за его «ноль-объект». Ноль- объектом стала квадратная дырка в выставочном стенде – и никакой живописи. Это вызвало кучу нареканий и пересудов… Как-то в 83-м я устроился работать сезонным рабочим в санаторий Минобороны СССР в Гурзуфе, приглядывать за пляжами для генералов. Это было очень удобно для меня: быть несколько месяцев на море, да еще в роскошном санатории! Почти все городские питерские модники тогда приезжали тусоваться в Крым. В компании друзей я познакомился с Густавом – так звали нового участника группы «Кино», барабанщика Георгия Гурьянова. Смешно, но мы подружились с Густавом чуть раньше, чем я услышал группу. Обладающий хорошим вкусом, Густав повлиял на стиль группы – и это стала очень стильная группа, вдоволь наслушавшаяся лучшей английской музыкой в стиле New Wave, которой было тогда завались у Георгия. Позже мы часто встречались, и я ходил на все концерты группы «Кино». А в 87-м году представился случай записать с музыкантами группы совместный альбом под названием «Старт». В то время Виктор Цой уже снимался в фильме «Игла», и домашняя студия на квартире у Густава была свободной. Получились замечательные темы, веселая музыка - смесь «Кино» и «Новых Композиторов»... Мы видели в этом проекте большое будущее…
Возвращаясь к началу, в том же 1983 году Игорь устроился на работу звукооператором в малый драматический театр на Рубинштейна. Было одно вакантное место на студии, и наш друг Дмитрий Раскин, музыкант с консерваторским образованием, предложил эту работу Игорю – тем более, что и сам Дмитрий работал там и помогал потом Игорю чем мог. Надо было разобраться со студией. Надо отдать должное уважение и начальнику студии, звукоинженеру Андрею Кускову, который собрал замечательную на то время студию и в полнейшем секрете от общества, записывал там альбомы «Аквариума» и «Странных Игр». Это очень хорошие альбомы и совершенны в плане звучания.
Постепенно у Игоря появилась возможность воспользоваться студией, где он и записал свой первый коллаж, который показал Тимуру Новикову. Тот сразу оценил его, и с того момента, Игорь стал его самым обожаемым «секретным» другом. А написание Игорем «Манифеста о перекомпозиции» в конце 83-го года, оно стало отправной точнкой в нашей творческой биографии. С Новиковым и не только…Окрыленный идеями «Манифеста», Тимур озвучил его своим друзьям. Концепция «Манифеста о перекомпозиции» была тем, что было нужно на тот момент Тимуру; он был окружен многочисленными друзьями-художниками и искал новый подход к творчеству. Все Новое было нужно. Так и появились названия разным течениям: Новые Художники, Новые Композиторы, Новые Дикие и.т.д. Всем хватило места! М.Б.. В это же время Тимур Петрович стал осваивать театральную сцену у Горошевского…
В.А. Да, Тимур тесно сотрудничал с театром Эрика Горошевского, благодаря их дружбе в театре случилось первое выступление «Новых Композиторов». Было это 23 февраля 1984 года. Праздник Армии удался! В том театре происходили разные постановки и спектакли, чаще одноразовые – «Балет трех неразлучников», например. Благодаря нашему другу, художнику и фотографу Евгению Козлову, сохранились фотографии тех выступлений. В этом же театре началось наше сотрудничество с Сергеем Курехиным; он как-то присутствовал на нашем выступлении и остался доволен нами. В театре у Эрика мы много с кем перезнакомились, особенно запомнился показ коллекций одежды Гарика Ассы в 85-м. Можно сказать, что театр Горошевского стал кузницей кадров для будущей «Поп-Механики», да там все и начиналось! А мастерская Тимура была в десяти минутах ходьбы от театра по всегда пустынной улице Войнова, и мы были завсегдатаями и там: огромная пустая коммуналка, расселенный дом с возможностью шуметь с утра до утра. Не думаю, что было много мест, где можно было слушать громко музыку, веселиться – да еще в центре города и в советское время! С появлением Африки (Сергея Бугаева) в жизни Тимура мастерская на Войнова стала называться галереей «Асса», там готовились инструменты и декорации для «Поп-Механики» и, конечно, репетиции оркестра! Все замечательно развивалось до фильма «Асса», потому что все неформалы были вовлечены в разные участия, выставки или концерты «Поп-Механики». Видимо, после успеха «Ассы» начались обиды друг на друга, перетяжки одеял в среде художников и музыкантов. Но лидеры художников уже были обозначены: Африка, Курехин, Новиков. Впрочем, «Популярная Механика» дала выход на сцену многим талантливым музыкантам, художникам и артистам нашего города.
М.Б. Но, в свою очередь «ПМ», поглотила тот «Новый театр», я имею в виду серию перформативных постановок и парадов моды которого образовалась в период 84-85 годов. Как раз в рамках того перформатива и появился Гарик, как представитель московской субкультуры, на своем особом модном пафосе; он одевал многих участников действий в смешные комбинации одежды и вещей. Это был период, когда все одевались в модные с точки той современности вещи – джинсы, футболки, косухи, балахоны – а тут появилась тема оригинальная и отличительная. Манипуляция странными вещами, комбинации с какими-то предметами, и такие «показы мод» очень всех веселили в рамках Курехинского представления. В.А. Замечательный концерт «Поп-Механики» был в клубе «Красный Маяк» на Галерной, в костюмах от Гарика… Видео этого концерта есть в интернете, и мы там тоже с Игорем пляшем на сцене. Вскоре, в театре на Галерной, появится «Клуб друзей Маяковского», с участием Тимура, Африки, Курехина и Густава. Этот ход конем будет был сделан из желания выйти на контакт с западными деятелями искусства, такими как Энди Уорхол, Ник Кейдж (Nick Cage). Уважаемый пенсионер приехал в Ленинград в 1988-м, никому его не представили – только «друзьям Маяковского». Кейдж был расстроен: его знает так мало людей в России! Возможная встреча с Уорхол отложилась по причине его болезни и вскоре главный учитель Тимура умрет от спида в 89-м и с этим закончится эпоха пафосного поп-арта…
М.Б. Не могу согласиться с «закончилась». Мне почему-то кажется, что чехарда и трансформация этого периода связана больше с тем, что сам проект «новых» себя исчерпал, разросся к 87-му году и обновился по составу. И превратился в «Академию всяческих искусств». «Новороссийская» его часть выделилась в отдельный проект «Инженеров искусств», «Дикие» обособились в НЧВЧ и сошли на нет вместе с музыкальной панк-волной восьмидесятых; «некрореалисты» обновились по составу практически полностью…
В.А. Ну да, все верно! Еще одним культовым местом была мастерская Андрея Медведева на Загородном, где собирались художники и музыканты в восьмидесятые и девяностые. Там часто можно было встретить знаменитостей города, например, ту же группу «Кино» или друзей Вовы «Синего» из Челябинска; там было модное место для встреч! Творчество Вовы «Синего» в начале восьмидесятых было самым прогрессивным – и в использовании «колец»из фирменной музыки, и в наложения вокала – это было близко к нашим идеям и приемам записи. Андрей Медведев был великодушным и гостеприимным человеком, его любили и уважали все, и он, можно сказать, жил этим общением, которое продолжалось круглосуточно. Благодаря Андрею мы становились известными в среде художников и музыкантов, ведь наши альбомы звучали тогда там постоянно! Начиная с 84 года, мы записали несколько альбомов и скопировали их на кассеты. Раздали своим друзьям и музыкальным критикам: Артемию Троицкому из Москвы и Алексу Кану из Питера. Эти уважаемые критики высоко ценили наше раннее творчество и сыграли в дальнейшем важную роль в нашем развитии. Алекс, имея большую коллекцию неформальной музыки, поделился этими записями с друзьями, которые жили в Лондоне , с тем же Лео Фейганом . Алекс обнадежил нас, что наши записи стали интересны одной компании и та не прочь издать нас аж в 1985 году! Но неожиданно все изменилось, и все силы были брошены на альбом «Pop Mekhanika»; нас пригласили принять участие в этом проекте. Контактов с западными продюсерами у нас не было, а издаться очень хотелось, и мы охотно согласились участвовать в записи альбома с Сергеем Курехиным. Так на ARK records вышел альбом «Insect culture», и только в 87-м году и мы были с Игорем там заявлены как инженеры звука. Все бы и ничего, но мы ждали новостей раньше, а тут было неясно чего ожидать, все, что происходило было окутано аурой какой-то секретности. Уж не знаю от кого, может от КГБ?…
Время мы не теряли и были в поисках новых связей и контактов с западными продюсерами, хотя говорить на английском мы не могли, но обращались к иностранным студентам, изучающим русский – и вот представился нам случай в 86-м отправить письмо с английской преподавательницей, Сташей (Stasha). Точнее, шотландкой из Глазго, вот с ней отправили небольшую посылку со стеклянными шариками и кассетой для Брайана Ино…Она послала это прямо на лэйбл «Opal», где издавался Ино, и надо же - они ответили! Годом позже в Ленинград приехала продюсер компании «Опал» Антея Норман-Тейлор, познакомиться. Она заранее позвонила нам по телефону, а я, кроме своего номера, дал номер Миши Малина – мы дружили в то время и он хорошо разговаривал на английском. Меня не застали дома, поэтому Антея дозвонилась до Миши , они встретились у него дома на Петроградской. У них закружился роман, как говорится, любовь с первого взгляда… Этого мы не ожидали и понятно, что с тех пор наши взаимоотношения складывались уже по-другому. Миша монополизировал связь с Антеей и Брайеном, это вызвало возмущение музыкантов и попортило отношения с нами…Да, возможно, у иностранок был большой интерес к СССР, особенно к русским парням; а с музыкантами или художниками было интересней всего, особенно с теми кто мог свободно общаться на английском. Это не единственный романтический сюжет. Параллельно, в это же время в рок-клубе была другая история любви – американки Джоаны Стингрей и Юрия Каспаряна из группы «Кино». Это ж был фильм-история любви, свадьба какая была! Иностранки помогали своим друзьям-музыкантам с приобретением инструментов, достать которые можно было только через «мажоров» и стоили они баснословных денег. Поэтому каждый приезд таких иностранок ждали с нетерпением!
Из за нехватки оборудования была распространена аренда синтезаторов, иногда вместе с хозяином на запись чего-либо. И, конечно, дорогим удовольствием была запись на студии: все делалось подпольно и в тайне от КГБ, излишняя возня не приветствовалась властями. Мы обменивались на время разными инструментами, теми, что у нас тогда были. Обращались к народным умельцам, которые делали «эффект процессоры», даже супер-синтезаторы! На студии «Леннаучфильм» Александр Никитин, несколько лет паял такой гигантский ящик-синтезатор с кнопками, ручками и транзисторами, общим весом в полторы тонны - типа английского «Sinty 100» – все для озвучивания научно-популярных фильмов. Мы одно время часто приезжали к нему, чтобы записать всякие шумы и странные звуки. Прибор этот не сохранился, он занимал много места и потом был выброшен или разобран на детали. Звуки его есть на наших альбомах восьмидесятых…
М.Б. Но рок-волна для нашей страны была все таки более значима; в тот же музыкальный проект «Ред Вейв» попал и Курехин, и «Новые художники», да и «Асса» все-таки позиционировалась как рок-фильм, хотя там присутствовала группа «ВВС», которую можно было бы отнести к разряду нью-вейва. И название похоже на ваше. Я имею в виду «Союз Композиторов» и композицию «ВВС» покойного ныне Синицына. Вы не попали ни туда, ни сюда. Почему?
В.А. Мне лично кажется, что 87-й год – это все же год Курехина, он тогда реализовался по максимуму во все стороны. И в кино он, можно сказать, внятно озвучил музыкальный концепт «Популярной Механики». Минимум в виде двух записанных LP «Введение в Поп-механику» и «Popular Zoological Elements» на Leo records. Да и вообще был более медийной персоной, выступавшей на ТВ, работавший в кино, то есть с инструментами более массового влияния. Хотя фильм «Асса» и краткосрочный взлет художественно-неформальной среды накануне «Сотбиса» это все не отменяет. Ведь 1987-й был очень значимый год для Сергея Курехина и оркестра «Поп- Механика» – первые гастроли за рубежом! Жаль, что к тому времени нас слили из участия в «Поп-Механике» и не взяли на гастроли в Ливерпуль 88-го года, а ведь мы записывали совместный альбом с Сергеем… Позже мы узнали, что продюсер из Ливерпуля Пит Фулвелл (Pete Fullwel) с ARК records спрашивал про нас у друзей: как найти этих «Новых Композиторов», у нас есть дело к ним? Но нас не «выдали»... Подробности этого мы узнали позже, когда встретились в Лондоне в 90-м с Питом. Он нашел нас через объявление в местной газете о нашем выступлении, потом дозвонился до нас в Лондоне. Несмотря на обиды и разочарования от упущенных возможностей, со временем меня отпустило. А спустя почти десятилетие Сергей пригласил меня участвовать в «Поп-Механике» на фестивале в Хельсинки. Но, увы, это были последние две «Поп-Механики». Смерть Курехина поставит последнюю точку для всей эпохи поп-арт культуры восьмидесятых…
В 87-м же году в нашу компанию влился очень добрый и талантливый Юрис Лесник. У него с отцом было производство в Риге пластмассовых украшений, и они продавали их здесь по магазинам. Деньги были и Юрис стал нашим продюсером, который говорил, ну вот считайте, что я в вас сейчас деньги вкладываю, разбогатеете, надеюсь и рассчитаетесь. Очень по-дружески все было и легко.
Юрис купил нам музыкальный компьютер «Ямаха CX 5М», позже модуль «Роланд D 50», но мы хотим большего… Тут-то мы и решили заняться созданием нашего объединения, с расчетным счетом , с печатью и всеми функциями компании. Мы искали место и нашли его на базе Ленинградского планетария. Это стало творческое объединение «Научная Фантастика», руководителем которого назначили меня, видимо, не зря я в детстве ходил в кружок астрономии и к тому же я всей душой и сердцем любил наш планетарий, его дизайн, немецкий модерн. Нам повезло быстро найти общий язык с сотрудниками планетария, и мы начали вместе делать первые шаги в самостоятельном бизнесе. Замечательное время было для нас, все так хорошо складывалось… Я вернулся на нашу с Игорем родину, в Петроградский район, где мы нашли себе занятие: в «Звездном Зале» ставили лекции-композиции для детей и взрослых. «Новые Композиторы» озвучивали планетарий космическими треками, да и такая база, как Звездный зал, Планетарий – ведь это же нечто! А любимая тема «Научная Фантастика» – бесконечность тоже! «Контакты третьего рода» 1989 года стал самым удачным проектом «НФ» и Планетария. Кто видел это, тому запомнилась эта лекция, а аудиодорожку этого спектакля можно послушать или найти в интернете. Фонограмму этого спектакля издавали на кассетах и CD в Петербурге, в девяностых.
М.Б.То есть вы создали формальную организацию и зарегистрировались?
В.А. «Научная Фантастика» с 1988 года стала официальной компанией, и мы начали сотрудничать с государственными студиями и организациями, у нас появились спонсоры от кооператива по продаже компьютеров. Мы купили дорогущей сэмплер-синтезатор «Prophet 2000» и с тех пор – это наш искомый звук!
М.Б. На рубеже девяностых Брайен Ино приезжал в СССР и даже делал какие-то совместные микропроекты с Орловым, Курехиным…
В.А.. Сначала он приехал в 1988 году, потом в 89-м; в Москве он занимался альбомом «Звуков Му», который вышел в Англии на виниле, а позже с его подачи был издан трек Миши Малина в сборнике музыкантов компании «Opal-88». Насчет микропроектов с Юрием Орловым и Сергеем Курехиным я не слышал, знаю только, что Брайен охотно общался с московскими художниками. Например, Сергей Шутов станет самым его любимым современным художником и в его честь будет назван альбом «Shutov assambleya»…В 1997 году Ино приехал в Питер опять, и его жена Антея даже купила квартиру на Грибоедова. Мы встречались, когда Брайен был свободен - ходили в музеи, парки, посещали выставки друзей, забирались на шпиль Петропавловки… Я организовал поход на телевышку и пригласил Ино на радио «Россия», где тогда вел программу о современной музыке: один раз в месяц по два часа на всю страну, называлась программа «Дискавери». Тимур обратил Брайена в «Новых Академиков», а Африка летом показал ему Крым…Когда Брайен приходил к нам на студию, он иногда что-то записывал для себя и для этого настраивал на свой лад инструменты, похоже, держал в секрете от меня, иначе бы я играл бы всегда на его лад. Шучу, конечно… Побывали мы и на других студиях города. Ино сам нашел студию, через «Желтые страницы», и был очень доволен хорошим уровнем студии; он писал там музыку для японской рекламы… Мне удалось сделать несколько совместных записей, но для полноценного проекта этого материала было недостаточно. Я и Игорь мечтали о том, чтобы Ино издал нас на «Opal». Но этого, к сожалению, не случилось. В итоге я привез эти записи в Германию, на студию к Питу Нэмлуку (Pete Namlook), который, узнав о нашем сотрудничестве с Ино, поторопился выпустить CD Smart (with special guest Brian Eno), на Faxrecords. Жаль, что издание этого альбома не было согласовано с Брайеном, и нам пришлось извиняться позже; обычно в Европе издатели аккуратны с известными именами. Но и на старуху бывает проруха… Композиции в этом альбоме, на мой взгляд, очень интересные – там есть лирические и весьма мелодичные темы. Дебютом в этом альбоме стало участие Игоря Воротникова с его фортепьянными композициями; это он скорей всего « special guest» на этом проекте, а не Ино…
М.Б. Вот что меня интересовало и интересует: восьмидесятые – это время не только ньювейва, но и видеобума и видеоклипов. И если серьезные видеоклипы снимать было достаточно проблематично, то некоторый опыт в анимации у андеграунда восьмидесятых все-таки был…
В.А. Волна клипо и фильмомании пришлась на середину восьмидесятых. Кино на восьми миллиметрах, на шестнадцати, фотография – удовольствие не из дешевых. Для художников это стоило больших денег: пленки, печать и т.д. Юфит (Юфа) режиссёр «Некрореалистов», большой друг Тимура, недоедал, тратя все средства на пленку и съемку своего кино на 16-ти миллиметровую пленку.
Художник-фотограф Евгений Козлов, а большинство фотографий арт-тусовки восьмидесятых снимал он, тоже печатал на свои. Кстати, Евгений оформил обложки пластинок «Кино» и к нашему альбому с «Поп-Механикой» «Insect culture 87». Мы часто встречались у Тимура, Евгений был в первом составе «Новых Художников».Другим путем пошли Инал Савченков, Олег Котельников:они вырезали из журналов разные фигурки, буквы и делали из этого мультфильмы.
В свою очередь, мы всем коллективом «НФ», раскрашивали фломастерами 35-ти мм кинофильмы, куски которых были у нас от проката в планетарии. Мы склеивали разные отрезки в фильм и крутили их сразу на двух кинопроекторах; получалось своеобразное «параллельное кино», типа – ни о чем, но выглядело прикольно. Да и затраты были здесь незначительными – только купить фломастеры – зато эффект был внушительным.
Видеокамеру Юрис купит в конце восьмидесятых и потом его увлечение съемкой перерастет в «Пиратское телевидение» в начале девяностых. Тогда стало очень модно снимать видеоклипы для групп – появилась возможность показывать их по телевидению. Первые наши клипы показал Артемий Троицкий в своей передаче на первом канале еще в 1988-м году, как раз те самые раскрашенные фильмы, но это было только один раз по ТВ, у меня сохранилась эта запись. Позже нам друзья предложат снять видеоклип на Ленинградском телевидении и показать его в программе «Топ-секрет» Андрея Базанова. При этом творческое объединение «Научная Фантастика» стала официальным заказчиком этого клипа… Режиссером «Именно сегодня и именно сейчас 89» был Олег Ахметгалиев, очень талантливый и быстрый на деле. Он снял нашу веселую компанию во главе с Владиком Мамышевым-Монро и для всех это был очень важный момент, дебют игрового клипа на ТВ. Веселая музыка и отличный клип произвели впечатление на публику и мы попали на первые места хит-парада программы «Топ секрет». Узнали мы об этом, будучи в Лондоне, когда были заняты другим большим проектом…Вообще, это была бы хорошая идея с трио, выступать с Владиком Монро… Мы бы с Игорем играли, а Владик бы пел и танцевал в разных костюмах – была бы супер-группа в стиле поп-арт…
Все были очень талантливы, молоды, но очень неусидчивы. Почти все делалось быстро, за один раз; было множество хороших начинаний, которые так и не были доведены до конца. Хотелось везде успеть, да еще с великой страной начало происходить что-то невероятное…
М.Б. Наступили девяностые, и СССР распался. Как вас коснулось это межвременье между Советским Союзом и Россией?
В.А. Встретить новый 90-й год нам посчастливилось в Роттердаме, куда мы были приглашены местным арт-фондом. Голландские друзья организовали нам выступления в местных клубах, и мы три месяца провели там, знакомясь с Голландией. Возвращаться домой без винила нам не хотелось, но голландские визы уже заканчивались и мы перебрались в Англию, где намечалось сотрудничество с Институтом современного искусства на предмет инсталляций в нашем планетарии.
Неизвестно, как бы все сложилось, не получив мы поддержку друзей в Лондоне, – ведь по приезду выяснилось, что наш проект с Институтом переносится куда-то в далекое будущее и денег сейчас не будет. А у нас даже не было обратных билетов да и денег тоже! Попались, одним словом. Мы – я, Игорь и Алексей– испытывали тихий ужас от предстоящих трудностей; нам ведь негде было жить, не на что есть и как заработать деньги на билет домой? Лондон и тогда был дорогим городом. Так что днем мы развозили на велосипедах сэндвичи по офисам и компаниям, а вечером играли в пабах за еду, но это не помогало нам существенно…Ситуация была экстремальной, и последние пенсы я тратил на звонки нашим малознакомым людям в надежде, что они могли бы помочь нам. Нашим спасителем оказался Джон Мичел.
Как-то в 88-м Игорь познакомился с ним на Московском проспекте, где их группа прогуливалась, изучая монументы. Дом Игоря был рядом, и он пригласил их к себе на чай, к тому же Джон чуть-чуть говорил на русском и я тоже вскоре присоединился к их компании. Джон говорил нам, что он писатель, пишет про феномены на Земле и здесь гуляют не случайно, так как Московский проспект проходит по Пулковскому меридиану, и они всматривались в значимость сооружений на нем. Уходя, они оставили свой номер, так, на всякий случай… По которому я и позвонил. Мы были-то знакомы всего два часа в Питере – попили чаю, а тут мы с такой тяжелой проблемой в Лондоне, вдруг он и не помнит нас? Но Джон пригласил нас к себе в гости и оставил дома, стал заботиться о нас, даже разрешал звонить в Россию… Мы поначалу еще не поняли, с какой легендой мы встретились тогда и как здорово все потом сложится для нас! Джон Мичел – автор многих книг в жанре «New Age» и в Англии он один из идеологов движения хиппи шестидесятых, почетный член сообщества «New Age», к тому же он был племянником знаменитого писателя Олдоса Хаксли. Мы были не только спасены, но со временем представлены его друзьям, имена которых знают многие люди.
Джон по телефону говорил, что у него в гостях «The russian boys, the «New composers» from the «Science Fiction Society», from Russia» … Постепенно мы тоже стали использовать английские названия «New Composers» и «SFS». Кстати, Джон говорил нам, что «Новые Композиторы» – это лучшее название для группы, которое он знает. Другими нашими спасителями стали Эндрю Логан и Майкл, они были близкими друзьями Брайана Ино. Эндрю приезжал в Москву и Питер в 89-м, где мы с ними мимолетно познакомились и обменялись адресами. В Лондоне Логан любезно пригласил нас к себе в гости, в «Glass house». Великодушный прием, гостеприимство, а вскоре и вечеринка, где мы выступили для невероятных для нас персон, знаменитых артистов и музыкантов. На месяц мы переехали в «Стеклянный дом» и началась у нас космически-гламурная жизнь…Эндрю предоставил нам свой гардероб, организовал нам визит в «Hair Salon», где нас покрасили и модно подстригли; мы сразу стали похожи на английских фриков. В таком ярком виде мы поехали на телевидение, где выступили в программе с двумя номерами, даже слегка на этом заработав... Друзья Джона организовали нам выступление в местечке Фром, что рядом со Стоунхэджем и разместили о нас объявление в местной газете. Та публикация помогла выйти на нас, а потом и встретиться с продюсером, который издал «Insect culture». Позже партнер Джона, преподаватель ливерпульского Арт колледжа, Коллин Фэллоуз расскажет нам, что давно искал с нами контакт – и вот мы встретились в Лондоне через пять лет. Нам сделали предложение: записать сингл на ARK records, и мы поехали в Ливерпуль, где записали несколько композиций на студии «Amazon», которые вышли на виниле «Sputnik of life & Sirens of Titan» в 1990 году. Еще мы записали пару треков на очень профессиональной студии, с английским звукоинженером; тот увлеченно делал «клубный звук» нашему танцевальному синглу и после выхода винила «Sputnik of life» сингл стал попадать в клубные хит-парады Англии. Диск звучал просто СУПЕР! Это нас очень радовало и наши дела приобрели новый смысл. Когда к нам пришла посылка из Англии – двадцать экземпляров «Sputnik of life», первыми их получили Тимур Новиков, Леша Хаас, Янис, Густав… Наши друзья были довольны этим треком, который сильно отличался от наших ранних работ, ведь это был грамотный, танцевальный хит, чем-то похожий по звучанию на Kraftwerk или KLF, только с русскими словами. Успех нашего сингла в стиле техно закрепил за нами звание «первой техно-группы из СССР, добившейся признания на Западе». Еще кто-то из журналистов, называл нас «первыми электронщиками из России» – но это не так, мы скорее звукохудожники или художники звука…
Веселье закончилось, когда пришлось лететь домой. Мы оставили в Ливерпуле наши инструменты, потому что были уверены, что скоро вернемся: ведь на руках был некий контракт с компанией, и те открыли нам банковский счет. Мы так и говорили - See you soon…
Но вернуться удалось лишь в конце 91-го, уже после развала СССР. Возвращение с английских небес на нашу землю потрясла нас до глубины души: вокруг царил хаос и анархия, все выглядело ужасным, как после разрухи. Погиб Виктор Цой. И в большом горе были музыканты группы «Кино» и наш отложенный проект «Старт» уже невозможно было восстановить. Единственной хорошей новостью стало появление сквота друзей на Фонтанке, 143-145. Наконец-то друзья-художники нашли себе помещения под мастерские и студии. Там, пусть и временно, поселились: Евгений Козлов как организатор «Russkoee Polee», Юрис Лесник как представитель «Пиратского телевидения», Густав, братья Алексей и Андрей Хаасы, Миша «Ворон» и Сергей «Заяц». Ребята демонтировали стены в квартире на втором этаже, расширили танц-пол, где стали проходить первые ночные вечеринки с ди-джеями и вертушками. Это стало началом истории питерского рейва девяностых.
Пушкинская-10 тоже стала новым местом для музыкантов («Аквариум», «Странные игры», «Аукцыон» и многие иные.) и художников, а «Новая Академия», вместе с Тимуром Новиковым и его окружением, начнет осваивать помещения. В дальнейшем все участники «Пушкинской» будут отвоёвывать у города этот адрес, который есть и сейчас, и там теперь мастерские и галереи. А «Фонтанку» сохранить не удалось, дом пошел на капремонт в 97-м… В тоже время я все еще был руководителем творческого объединения «Научная Фантастика» в Планетарии, но за время нашего отсутствия коллеги из «НФ» начали активно заниматься бизнесом и торговлей, но вовсе не лекциями или постановками для детей… Нам пришлось снова искать подходящую «крышу».
В 1991-м французы пригласили много питерских групп принять участие в фестивале, в городе-побратиме Питера, Нантe. Нас тоже позвали туда, и я вписал друзей для участия в нашем шоу: Владика Мамышева-Монро и Мишу Малина. Вдвоем они записали песню у Миши и сняли ролик под «Гремит январская вьюга». Клип получился веселым, но несколько андеграундным. Правда, нашим друзьям этот клип не понравился из-за участия в нем Миши…
Наши инструменты так и поджидали нас в Ливерпуле. По-хорошему нам надо было ехать забирать их. Игорь отказался ехать в Англию и не смог принять участия в фестивале в Нанте, так как нам попросту не на чем было играть. Я тоже не поплыл на корабле в Нант; туда отправятся и выступят за нас Владик Монро и Миша Малин – ведь они готовились к этому. Помню, что еще в тот год ярким явлением для города стала ночная дискотека в Планетарии в январе 1991-го, которая изменила многое для нас и в судьбе планетария, хотя позже произошли некие драматические события… А тогда наше объединение – в тесном сотрудничестве с друзьями танц-пола братьями Хаасами, Миши «Ворона» и Густава – пригласили ди-джеев Яниса, талантливого ди-джея из Риги, и Вест Бама (West Bam) из Берлина, вместе с компанией «Low spirit». Дискотека эта привлекла внимание разных бандформирований города, и те всерьез занялись планетарием. Вскоре храм науки захватили темные силы, и творческое объединение «НФ» закрылось навсегда.
…Мне надо было быстрее ехать в Англию за инструментами и надеждой, что будет работа, записи, издания… За компанию поехал Алексей Кушнаренко, с кем мы были ранее в туре. Но надежды наши в Англии не увенчались успехом, хотя мы провели там полгода и на обратном пути заехали в полюбившийся нами Роттердам, где наш друг Боб Стут предоставил мне свою студию для записи и крышу над головой. Так вот и началось наше совместное творчество. Это был новый шанс для меня.
Вначале мы записали первый сингл «Tanz-Tanzevat» на EDM records ’92 . Проект назвали «Magnit», так как теперь это было совместное творчество с Бобом. А сингл «Я хочу танцевать, я хочу двигать тело» станет нашей («Новых Композиторов») визитной карточкой во все девяностые. Позже мы вместе с Бобом записали наш первый амбиентный альбом «Magnitola», который вышел на CD в Голландии в 1995 году. Этот альбом я считаю лучшим нашим совместным проектом – он очень хорош по звучанию и интересен по музыке. В 1994 году выйдет еще одна запись на виниле «White Island», правда, успех этого сингла будет малозначительным.
Со временем наши инструменты все-таки к нам вернулись, и мы вновь стали с Игорем записываться у меня дома на DAT. К моему большому сожалению, Игорь в 94-м отказался выступать со мной в клубах, но дружить и сочинять музыку вместе мы продолжаем – но только теперь уже студийно, дома.
В лихих девяностых мы пересекались острыми углами с интересами амбициозных диджеев и не только. Нас не пригласили, к примеру, участвовать в «Гагарин-пати» в Москве. Видимо, чтобы мы не попали в историю рейв-культуры. Зато Тимур Новиков вновь окажет нам большую поддержку в связях с Москвой и с журналом «Птюч». В последний раз Игорь выйдет со мной на сцену именно в Москве, в каком-то закрытом стадионе, где толпа в десять тысяч человек танцевала под техно-хаус – там мы и сыграли наши хиты на виниле…
Все складывалось очень хорошо до тех пор, пока не пропал Иван Салмаксов; скорее всего, его убили в Москве в разгар страстей девяностых. Иван был очень знаковой личностью и успешным деятелем клубного движения как в Питере, так и в Москве; в клубе «Птюч» он был арт-директором. В 1990 году, в Ленинграде, он вел программу о современной музыке на ленинградском радио, и тогда можно было услышать «Спутник жизни»... Очень страшной будет середина девяностых, когда по болезням уйдут Сергей Курехин и Миша Малин. А где-то в Индии погибнет Сергей Зайцев, наш школьный друг. О нем будет интересно написано в книге Андрея Хааса «Корпорация счастья». Тогда же начнутся проблемы со здоровьем и у Тимура Новикова… Последний звонок Тимура перед смертью был именно Игорю Веричеву… В августе 1995-го я принял участие в последней «Поп-Механике» на фестивале в Хельсинки, где познакомился с продюсером из Финляндии Еропекка Рисслаки, который вскоре издал наш культовый альбом «Astra». В 1996-м, и это был чисто «новокомпозиторский» альбом, записанный нами вдвоем дома после шести лет паузы. Затем наши западные продюсеры подготовят нам туры в Финляндию и в Германию, но Игорь вновь откажется от гастролей – и тогда начнется набор музыкантов и череда колобораций , которая продолжается у меня до сих пор. С 1998 по 2005, с подачи финского продюсера, мы сотрудничали с немецким лейблом FAX records. Записали два альбома «Новых Композиторов» и несколько альбомов совместно с Питом Немлуком. Последний совместный альбом «Russian spring» вышел в Германии в 2005 году. Это любимый нами альбом из пяти выпущенных . Увы, Пит тоже скоропостижно скончался в конце 2012 года…
Мы потеряли многих друзей, с кем дружили и работали все эти тридцать лет творческой деятельности «Новых Композиторов». Теперь вот и другие участники «Поп-Механики» ушли из жизни: Гарик Асса, Владик Мамышев-Монро и Георгий Гурьянов из «Кино»… Да, грустно становится на душе, уходят такие близкие друзья!
Ушли почти все лидеры поп-арта восьмидесятых, но идея популярного искусства полностью воплотилась в двадцать первом веке. Теперь все могут творить дома; музыку, видео, фото, книги – буквально все – выкладывать в интернет; сейчас так много всего вокруг, что даже писателям-фантастам такое не приходило в голову. Полнейшая «Научная Фантастика»! И это время, в котором мы живем сейчас.
