|
Бруно Бирманис
БГ: Что происходило с модой в конце 80-х - начале 90-х годов?
В конце 80-х по всему Советскому Союзу начали ощущаться веяния
свободного искусства. Свободного -- в том смысле, что это было
искусство, неподконтрольное всяким ЦК, просто порождения молодых
художников -- графиков, дизайнеров, музыкантов, людей моды... Из всех
советских республик наименее совковой была Прибалтика, такая советская
заграница для обывателя. Альтернативной модой здесь занимались
профессиональные художники, которые не хотели сидеть под гнетом так
называемых "домов моделей". У многих в это время уже были родственники
за границей, некоторые успели побывать там сами, к нам уже попадали
иностранные журналы, так что информационный поток шел порядочный. И мы
начали вступать в идеологическую конфронтацию с той одеждой, которая
была на прилавках. В 1987-88 годах у нас появилась первая коллекция,
<<Бал Пост каннибализма>>. Мы с ней объехали весь СССР, и потом
приехали в Москву, на показ в ГКЦЗ <<Россия>>. Представляете, "Россия",
правительственное мероприятие -- и тут длинноволосые ребята из
Прибалтики. Правда, госкомиссия назвала нашу коллекцию <<порнографией,
фашизмом и насилием>>, и если бы не хореограф того показа Марис Лиепа,
мы бы так с этим клеймом и уехали. Но вышло иначе: после показа к нам
пришла Раиса Горбачева и поблагодарила.
В 1988 году мы с моим коллегой Угисом Рукитисом запустили первый Театр
моды. Это был политический и социальный перформанс, в котором самым
главным были костюмы. Например, одна из наших коллекций называлась
<<Тюрьма>>: это были костюмы самых разных людей, все сделанные из
полосатой ткани -- там были тюремщики, священник, проститутки, даже
королева. То есть тюрьма -- это сам строй, при котором мы в тот момент
жили.
А позже возникла "Ассамблея неукрощенной моды" -- это было
действительно масштабное событие, в рамках которого в течение пяти лет
мне удавалось концентрировать всю модную тусовку. Там делали свои
первые шаги Андрей Бартенев, Андрей Шаров, Маша Цигаль, приезжал Пако
Раббан и совсем еще юный Маккуин, привозили коллекции Роудз и Вествуд.
Тогда словосочетание "альтернативная мода" обрело смысл. Я тогда
работал в рекламе, и все деньги, которые зарабатывал, вкладывал в свои
мероприятия. Кроме того, у меня были контакты во всех больших
государственных и бизнес-структурах, мне помогали посольства. Так что
в середине 90-х поддержки мне хватало. Бюджет был колоссальным. Про
нас рассказывали Le Figaro и CNN.
Сейчас мы хотим возродить <<Ассамблею>> -- воссоздать это уникальное
место для художников, называющих себя <<альтернативными>>.
БГ: Что в 80-е значило это словосочетание, "альтернативная мода"?
Альтернатива чему? В СССР ведь вроде как вообще не было никакой моды.
Ну нет, мода была. Она была не такой, как в Париже, но существовали
фабрики, выпускавшие вещи, более-менее похожие на одежду, такое
советское прет-а-порте; были дома мод, в которых шили модельную
одежду; ну и кустарное производство -- портные шили для заказчиков по
раскройкам и фото из журналов. А "альтернатива" в разное время
означала разное. В конце 80-х мы создавали альтернативу моде,
находившейся внутри поставленных идеологией рамок. В середине 90-х --
альтернативу тем переменам, которые стали приходить с Запада. А сейчас
это уже альтернатива денежной экономике, денежному мышлению.
Миша Бастер
БГ: Откуда у вас вообще этот громадный архив?
Это невеселая история. Началось все с того, что мои ближайшие
знакомые, радикальные люди улиц, начали пачками умирать. У них у всех
оставались фотоальбомы -- такие фотокомиксы, напоминающие дембельские
книжки. Каким-то чудесным образом десятки этих книжек попали ко мне.
Потом к одним фотографиям начали прилипать другие. После "Хулиганов"
все полезли доставать свои фотоальбомы, и за два года 500 фотографий
превратились в несколько тысяч. Получилась интереснейшая мешанина,
которой нельзя было дать пропасть. Пришлось собирать материалы, брать
интервью, упорядочивать воспоминания. Это все -- история про молодых
людей, которые в конце застоя почувствовали, что никуда не вписываются
-- ни в научную элиту, ни в богему советского розлива, ни в
номенклатуру... Они не видели для себя никаких перспектив. Это были
настоящие нигилисты, которых все достало. И они стали жить на всю
катушку, ни на что не обращая внимания. Они были настоящими
инопланетянами, выпавшими из Советского союза, а в Россию не
вписавшиеся. Всё, что они умели -- это гореть, выпендриваться, что-то
такое баламутить.
БГ: Как начиналась история "альтернативной моды" в Москве?
В 80-е в Москве появилось много радикальных уличных движений. На
стиляг и нью-вейверов уже никто не обращал внимания, а вот всякие там
панки и металлисты, наоборот, активизировались. Это трудно объяснить:
рок-музыка запрещена, музыкальные группы запрещены, даже внешний вид,
напоминающий хоть что-то <<буржуазное>>, запрещен. Волна стандартизации
шла с конца 60-х, и к 80-м достигла апогея, на молодежь стали давить
особенно сильно -- и в результате добились прямо противоположных
результатов. В 70-е, например, был тотальный дефицит и всего 3-4 как
бы <<модных>> журнала, причем никакого четкого понятия моды не было, оно
у всех было разное. Была мода фарцовочная, субкультурная, районная,
журнальная мода соцлагеря и советских выкроек. Граждане массово
занялись рукоделием, вслед за этим разрослось подпольное производство,
в Грузии даже кроссовки делали, почти как настоящие.
Году в 88-м все субкультурное вышло в массы, рок стал чуть ли не
официальной музыкой -- и это тут же перестало быть интересным. Мы
сбрили ирокезы и начали экспериментировать с с деталями костюма,
фриковать. Расцвело это все в 90-е <<Заповеднике искусств на Петровском
бульваре>>, который основал Александр Петлюра: там образовалось целое
царство модников, где проходила куча разных событий. Там было
интересно с утра до вечера, круглые сутки.
БГ: Когда началась городская мода, то, что сейчас называется street
fashion - когда разряженные люди вышли на улицы?
Ну, еще в 70-е по городу ходили хиппи, битники и <<утюги>>. Но в конце
80х вместе с недовольной волной улиц поднялось творческое движение
Ассы,в рамках которой перемешалось все -- и художники и музыканты и
первые авангардисты занимающиеся модой. Первые хеппененги и назывались
"ассочки". Потом они переместились на сцену Поп-Механики, где роль
кутюрье выполнял Гарик Асса. Часто после концертов все так и гуляли по
улицам, в дичайших костюмах. Закончилось все появлением фильма <<Асса>>
и арт-рок-парадом [трехнедельный фестиваль, посвященного премьере
фильма Сергея Соловьева - БГ]. Люди устроили костюмированное действие,
а потом вышли в этих костюмах на улицы.
У Ирэн Бурмистровой была модель "Матрешка", которая состояла из
ракеты, накидки с прорезью-иллюминатором и горнолыжных ботинок, и в
этом костюме люди бегали по улицам, а сама Иэн дефилировала по Красной
площади. Если неформалов прохожие воспринимали как инопланетян, то
такие вот вторжения -- это были настоящие НЛО, люди вообще не знали,
как реагировать.
В 90-е, когда открылись границы и появились челноки, к нам хлынул
мощнейший поток безвкусицы, которую все стали покупать на вещевых
рынках. И ей тоже нужна была альтернатива. Это привело к безумным
миксам в стиле <<Петровского>>: люди стали включать в костюм вещи
советского производства, наряжаться в лыжников и инженеров. Все стили
перемешались -- ретро, футуризм, береты, клеша. И во всем этом мы
разгуливали по центру. Это, конечно, вызывало у окружающих недоумение,
но люди уже стали воспринимать нас иначе, чем в 80-е -- даже жлобы и
бандиты понимали, что такие персонажи необходимы, что без них в городе
было бы безумно скучно.
БГ: А кому эта история сейчас может быть интересна?
Мы рассчитываем на интерес деятельной части молодежи, которая
занимается чем-то похожим: что-то творит, печатает футболки, рисует. И
которая понимает, что ей тоже все может надоесть, и тогда надо будет
что-то менять.
|
